— Совушкина! Софья Вальдемаровна!

Визг Аргентины раздался над моей головой, как гром среди ясного неба. Мы прозвали так нашу преподшу по языкознанию за противный голос и привычку устраивать скандалы и истерики на ровном месте. Ей богу, из любой мелочи она умудряется устроить целый спектакль, почище старых аргентинских мыльных опер. Симакова, очевидно, любительница подобной чуши, как-то пошутила, что Арина Юрьевна могла бы сыграть блестящую роль какой-нибудь бешеной свекрови или мачехи в подобном фильме. Ну и понеслось: «Аргентина опять орала? Кто-нибудь уже сдавал зачёт у Аргентины?». Некоторые ребята даже стали забывать, как её зовут на самом деле

— Да, Арг… то есть Арина Юрьевна, я вас внимательно слушаю! — сбивчиво произнесла я, поднимаясь с места под всеобщие приглушённые смешки.

— Слушает она меня? Нет, вы только посмотрите! Да ещё и внимательно! Я задаю вам этот вопрос уже в третий раз! А впрочем, пойдите к доске, Софья, и разберите-ка для нас седьмое предложение!

— Разобрать? — с сомнением переспрашиваю, краснея под насмешливым взглядом и с трудом возвращаясь в реальность. Это же Аргентина — её хлебом не корми — дай над человеком поиздеваться!

— Именно! Выполните фонетический анализ, сделайте транскрипцию на доске! — переходя на протяжный и крайне неприятный вопль, заявила преподша.

— А, ну раз фонетический! — улыбаюсь, расправляю плечи, деловито подхватываю учебник.

— Пошевеливайся! — рычит Аргентина, явно возмущённая переменой моего настроения.

— Бегу, бегу! А вы не подскажите, какое упражнение мы сейчас делаем? — мило улыбаюсь, ребята давятся со смеху, а она конкретно звереет после моего вопроса.

— Триста пятое, — подсказывают мои дорогие одногруппники, и я, оценив степень кровожадности Аргентины, берусь за мел.

Ну, серьёзно, фонетическим разбором меня не проймёшь — совершенно неясно, на что она рассчитывает?! Впрочем, лучше всего сознательно накосячить и позволить эксмачехе филфака отвести душу, чем потом нарваться на неприятности во время зачёта! Аргентина у нас крайне злопамятная дама!

А зыркнула-то на меня как — ух, мороз по коже! Кажется, даже Биреева переплюнула. Кстати, о парнокопытных… Милый оленёнок сегодня явно жаждал крови! Подумать только, чуть не лишили тачки и не похоронили в канаве… — звучит круто, я могу собой гордиться! Правда, выглядел он действительно жутковато, как будто мысленно уже расчленил мой труп и, припрятав на память мой ноготок, сбросил останки в сточную канаву. Вот тебе и парень-весельчак! Что, если на свидании он опять войдёт в этот свой режим убийцы? Кто потом станет оплакивать бедную Сонечку?

А ведь и вправду Стасик не так прост, как кажется на первый взгляд. Есть в нём что-то дьявольское: в том, как быстро он умудряется перевоплощаться из бешеного пса в пай-мальчика и мистера обаяшку. Так, надо срочно загуглить ресторан, в который он решил меня потащить и скинуть кому-нибудь геолокацию! Ещё хорошо бы глянуть, есть ли там запасные выходы и какая охрана — так, на всякий случай!

— Что это за тарабарщина, Совушкина?!

Ну, нельзя же так орать, ещё и над самым ухом! Так и заикой можно оставить человека! Вздрагиваю, бросаю взгляд на доску, тут же понимаю, что, да, там именно тарабарщина, а не транскрипция, и виновато улыбаюсь преподше.

— Простите, Аргентина Юрьевна!

Аудиторию сотрясает синхронный шквал безудержного ржача, который так же внезапно обрывается под разъярённо-кровожадным взглядом фурии.

— Что ты сказала? — хриплым севшим голосом произносит она.

Я тяжело сглатываю, смотрю на невысокую, миниатюрную дамочку в очках и, совершенно не понимаю, чем именно она умудрилась нас всех запугать, а потом всё же поспешно поправляюсь.