Женя сдергивает очки.

— Не трогай меня! Клянусь, я закричу! — в ее угрозах сплошное отчаяние.

Я больше не собирался к ней прикасаться, мне хватило и вчерашнего, чтобы понять, что это тупая идея. Но, если это так бесит Женю, разве мне удастся отказать себе в удовольствии.

— Кричи, так даже интереснее, — опускаюсь рядом с Женей и протягиваю руку, чтобы поправить соскользнувшую с плеча лямку.

Женя подскакивает, как ошпаренная, и забивается в угол кровати.

— Уходи! — обхватив себя за колени, буравит затравленным взглядом.

Я упиваюсь тем, какой эффект на нее производит столь безобидный жест, и пропускаю мимо ушей требование девушки. Нависая над ней, опираюсь на руку.

Она снова так близко, что у меня сердце подпрыгивает. На несколько мгновений я прикрываю глаза, чтобы совладать с тем, что происходит внутри, и медленно выдыхаю.

— Никита, не надо! — ее щеки уже пылают.

— О, я теперь Никита? Как интересно. Уточни, что именно «не надо»? — издеваюсь я.

— Ну все, хватит!

— А что ты мне сделаешь? Здесь ты совсем одна, кто за тебя вступится? Твоя мать точно не прибежит, потому что мой отец сейчас на ней. Я слышал. В этом доме такие тонкие стены, — ложь дается мне без труда.

— Фу! Мерзость! — с отвращением произносит Женя.

— Мерзость? — цепляюсь к ее словам. — Хочешь, я сделаю так, чтобы ты перестала называть это мерзостью?

Воздух между нами накаляется.

Я машинально сглатываю, замирая в нескольких миллиметрах от ее губ. Женя дышит поверхностно. Ее ресницы часто порхают, а взгляд прямой и любопытный. Она не боится меня, она изучает.

Я наклоняюсь ниже, провожу по ее носу кончиком своего, чуть отстраняюсь и наблюдаю за реакцией девчонки. Мой взгляд то и дело возвращается к ее губам, и внезапно до меня доходит, что я хочу к ним прикоснуться вовсе не для того, чтобы поиздеваться. Мне всерьёз хочется ее поцеловать.

Чушь какая-то.

— Ты такая жалкая, — шепчу ей прямо в рот, ощущая ее нежную кожу и теплое дыхание. — Надеялась, что я тебя поцелую? Да ни один нормальный парень не захочет тебя. Подумай об этом.

— Пошел к черту из моей спальни! — она со злостью выдыхает и толкает меня в плечо. Ее чистые глаза снова наполняются яростью.

Закинув голову, я сотрясаюсь от смеха.

— Если не хочешь, чтобы я здесь снова появился, запирай на ночь свою дверь.

Сказав это, я поднимаюсь и убираюсь к черту из ее спальни. На самом деле, мне совсем не смешно. Женя даже не догадывается, что со мной происходит.

Я закрываю дверь и оттягиваю воротник футболки, мне не хватает воздуха. Оказавшись в коридоре, делаю глубокий вдох и тру лицо ладонями. В доме тихо, лишь вдалеке слышен шум дождя.

У меня появляется странная идея, а, скорее, необходимость.

Сбегая по лестнице, на ходу стягиваю с себя футболку, пересекаю гостиную и откатываю стеклянный портал, ведущей на террасу. Меня обдает холодным воздухом, в нос ударяет запах сырой земли и листьев. Я избавляюсь от ботинок, а затем выхожу прямо под дождь.

10. 10. Женя

Дождь заканчивается только к утру, но серое небо по-прежнему висит низко. Я подхожу к окну и открываю створку настежь, чтобы впустить в комнату влажный воздух, и тут же натыкаюсь на висящего на турнике Тамбова.

Ну конечно.

На нем спортивные штаны, на запястье черный напульсник, а футболку несмотря на прохладу и сырость Никита снял. Она болтается здесь же, на перекладине рукохода.

Пока Тамбов подтягивается, я исследую взглядом его атлетичный торс, напряженные руки и мускулы спины. И, да, конечно, останавливаюсь на том, чтобы получше рассмотреть татуировку в верхней части спины, которую я видела лишь мельком в тот вечер, когда мы столкнулись в кухне. Это ангел, стоящий на коленях. Руки держат эфес опущенного меча, крылья сложены. Очень красиво, но как-то безнадёжно и мрачно.