Снимаю кольцо и кладу на протянутую мягкую тряпочку, дед любовно протирает обод, вскидывает руку, рассматривая на свет. Включает лампу на столе и усаживается. Достает небольшую коробку, совершенно забыв обо мне. 

— Откройте дверь, — привлекаю внимание. 

— Ах да, — нажимает кнопку под столом. — Барышня, сейчас тебе такси предложат, ты не соглашайся, — перевариваю информацию. Слышу, как дверь запирают, а к стариковскому голосу присоединяется еще один — молодой. 

Не вслушиваясь и не задерживаясь, выхожу на свежий воздух. Как дед и говорил, стоило мне отойти от двери, рядом тормозит автомобиль:

— Девушка, садитесь подвезу. Недорого возьму, — слышу мужской голос, а пальцы сжимают ручку сумки до хруста в костяшках. 

— Меня уже ждут, — отвечаю и пускаюсь наутек. 

Слышу сигнал клаксона и крик в спину:

— Э-э-эй.

Не реагирую, бегу, вспоминая короткий путь к автовокзалу. Боюсь пользоваться поездом, а тем более самолетом, да и у меня слишком скромный запас денег, чтобы так бездарно их тратить. 

Уже вижу огни железнодорожного вокзала, часы на башне показывают первый час ночи. Прошло два часа, как я вышла из квартиры Германа, скорее всего, он уже знает о моем исчезновении.

Поднимаюсь по мосту, ведущему над железнодорожными путями, сворачиваю направо, издалека видны высокие двухэтажные комфортабельные автобусы и группы людей, снующих перед ними. Одни сдают багаж, утопая в металлическом боку и оставляя там свой чемодан, другие получают: минутой ранее мимо меня проехал сине-красный исполин и остановился у главного входа. 

Шагаю вперед, не представляя, куда ехать… 

Возьму билет на ближайший рейс, неважно, куда он меня приведет. 

С опаской выхожу из спасительной темноты в лучи ярких фонарей. Прохожу в просторный зал ожиданий, вскидываю голову, читая расписание рейсов, ищу подходящий. Мною никто не интересуется: продолжают дремать, гадать кроссворды или копаться в телефонах. Даже полицейский на входе лениво провожает меня взглядом. Я ничем не отличаюсь от тех людей, что ожидают свой рейс: удобная одежда и объемная сумка. 

Перестаю дышать, когда слышу громкий голос Милосердова:

— Ищите!

Вижу его спину, он разговаривает по телефону, облокотившись на газетный киоск. Делает шаг назад, разворачивается, вглядываясь в цифры на электронных часах. Еще немного, и он меня заметит. Я одна стою посередине зала, не считая полицейского. Герман понижает тон, и его слова больше не разносятся под высокими потолками, он отводит безразличный взгляд, растирает веко костяшками пальцев и вновь поворачивается ко мне спиной. 

Никогда в жизни не испытывала подобного страха, секунда — и я бы грохнулась прямо на бетонный пол. 

Не оглядываясь, отступаю к выходу. Как я не заметила автомобиль Милосердова, он стоит перед ступенями, сейчас вижу его сквозь стеклянные двери. 

Ныряю в приоткрытую створку и снова бегу, спешу скрыться во мраке, вижу спасительную темноту, нужно лишь оказаться на той стороне дороги… Оглушающий звук клаксона откуда-то справа, я сжимаюсь, ожидая удара, но ничего не происходит. 

— Малохольная! — крик точно предназначается мне. Не раздумывая, оббегаю автобус и стучу ладонью по закрытой двери. — Опоздала, что ли? — влетаю в салон под недовольные взгляды десятков пассажиров. Водитель вопросительно смотрит. 

— Да! — подхожу ближе и практически шепчу: — Только билет не успела купить. 

— Заходи, — машет головой в салон. — Разберемся.

— Спасибо.

Звук закрываемых дверей служит отправной точкой. Вся накопленная усталость падает на мои плечи, к пустующему сиденью в конце салона подхожу на полусогнутых ногах. Буквально падаю и пересаживаюсь к окну. От волнения хочется рыдать в голос, закрываю рот ладонью и сдавленно всхлипываю. Автобус плавно движется, а я смотрю только вперед — на макушки людей, запрещая себе оглядываться. На первом перекрестке нас нагоняет Милосердов. Знаю, что за тонировкой меня не увидеть, но тело само сжимается в комочек, ощущая опасность.