— В час ночи, — глухим эхом бархатная хрипотца. — Ровно в час ночи. В сарае на заднем дворе заброшенного дома у высохшего ручья.

Всё, что я пыталась забыть столько лет — явки, пароли, до мелочей проработанный маршрут — снова всплывает на поверхность, словно и не пыталась так долго стереть из памяти.

Некоторые вещи так глубоко врастают в нас, что остаются в хранилищах сознания вечно.

— Вот… примерно за полчаса оно и пришло. Я же говорила, что уже почти вышла из дома, почти сбежала!

Я не хочу всё это снова переживать, не хочу помнить об этом, но сообщение не стереть мягким ластиком, не вытравить кислотой. И все попытки дозвониться тогда до Клима, найти его разбивались о глухую стену.

Клим молчит, что-то обдумывая, решая, а потом делает большой глоток коньяка, морщится.

— У меня только один вопрос, Бабочка, только один.

Клим тянет меня за руку, и я лечу вперёд, оказываясь, в конце концов, на его коленях. Крепкие руки вокруг моего тела, держат, прижимают к груди, а я задыхаюсь от запаха его кожи, и впиваюсь глазами в шрамы на ключицах.

— И от этого ответа слишком многое зависит, — сообщает, двумя пальцами беря меня за подбородок, а глаза, подёрнутые стальной дымкой, блуждают по моему лицу. — Кому ты рассказывала об этом? Вспоминай, Бабочка, это важно. Твой отец не смог бы меня найти, если бы не рассказала.

— Я не рассказывала ему!

— Тогда кому? Маша, я еле сдерживаюсь рядом с тобой, я с ума схожу, когда ты рядом. Превращаюсь в зверя, попавшего в капкан. Мне трудно… я сошёл однажды с ума. От боли. Не физической, нет. От мысли, что ты меня предала, что рассказала отцу, о том, что выбрала свою спокойную жизнь, выбрала отца. Предательство — невыносимо, понимаешь? И жить столько лет и верить, что моя Бабочка — добрая и нежная бабочка — стала причиной всего этого… невыносимо, понимаешь?

Он говорит и говорит, зарываясь в мои волосы носом, обхватывает за затылок, упираясь лбом в мой. Слова льются из него бурной рекой, а я крепко жмурюсь, врезаясь на полном ходу в границы новой реальности.

— Потому подумай хорошенько и вспомни, кому ты могла рассказать. Только не ври, Бабочка. Потому что с твоим предательством я научился жить. Но твоя ложь меня убьёт.