— Ой, всё это предрассудки, — Анна Ильинична, которая выходила из кухни проверить Костика, вернулась уже с мальчиком. — Из бородинского хлеба, поэтому и название такое. Но ведь его не чувствуется совсем.

Пока женщина помогала Косте сесть на его место, ставила перед ним кружку с остывшим уже чаем и блюдце с тортом, я недоумённо рассматривала торт.

— Вы серьёзно? Вместо коржа хлеб?

Я посмотрела на ухмыляющегося Глеба. Весь его вид говорил: «Фигня это, а не торт. Я же говорил. Лучше конфеты есть».

— Зато какой лёгкий крем, не жирный. А коржи как пропитаны. Кушай, Костик, кушай. Дядю не слушай. Вот и Марте понравился тортик. Теперь только такой будем покупать.

Глеб театрально глубоко вздохнул и пододвинул ко мне поближе вазочку:

— Переходи на тёмную сторону, ешь конфеты.

— Нет. Мне действительно понравился торт. Вкусный. Просто странно как-то… В голове не укладывается: хлеб и крем. Но, — я передвинула вазочку обратно, — в этом вопросе я на стороне Костика.

Мальчик тем временем спокойно пил чай, не обращая никакого внимания на нас. Он отламывал кусочки тортика одной ложечкой, а чай отпивал другой. И ни разу ложечки не перепутал.

— Костик, поедем на велосипедах кататься?

Мальчик задумался, свёл брови к переносице, вмиг став похожим на Глеба, и кивнул.

— Поедем.

— Отлично. Обычно весной мы ездим в Александрию. Туристов ещё мало. У нас велосипед со специальным вагончиком для Кости. Для тебя тоже есть велик. Только седло отрегулировать надо. Пойдём как раз посмотрим.

Глеб бегло провел мне экскурсию по квартире, но толком я ничего не успела рассмотреть, так как он потянул меня на выход.

— Часть подвала отгорожена. Там то ли колясочная, то ли велосипедная. В общем, храним там весь транспорт. И санки, и самокаты.

Я едва успела всунуть ноги в ботинки, как оказалась на лестнице.

— Куда ты так спешишь?

Глеб отпер стеклянную дверь, на головой автоматически зажглась лампочка. А я в одно движение оказалась прижата спиной к стене. Глеб поставил руки по обе стороны от меня, наверное, чтобы не убежала. Хотя какой там побег? Я с этого момента только и думала, как прижаться к нему посильнее. А он тем временем начал легонько целовать мои волосы, висок, спустился по скуле вниз и, уже не сдерживаясь, смял мои губы своими.

Слава тебе господи!

Дождалась!

Дорвалась!

Вспышка, яркая, огненная, постепенно погасла, Глеб выдохнул, и его губы стали мягче, касания нежнее. Язык перестал быть агрессивным захватчиком, исследуя уже не так настырно.

Я бы и восхитилась самообладанием и самоконтролем Глеба, если бы хоть одна мысль осталась в голове. Но там только ветер гулял, поэтому, когда он отстранился перевести дыхание, я потянулась следом, легонько царапнула зубами нижнюю губу. Он засмеялся и поцеловал уже медленно, вдумчиво, медово-сладким поцелуем.

Кто самая неудачливая неудачница на свете?

Конечно же я!

Только я могла попасть в такую дурацкую ситуацию, из которой и выхода-то нет. Может, и был он где-то рядом со вдохом, но…

Думать надо было раньше, вот что!

Мы возвращались с Глебом из ресторана, где чудесно провели вечер. Я даже рассчитывала на продолжение. Вечер пятницы, завтра выходной… Всё идёт как надо. Но…

Но при виде разъярённой Лёхиной жены, барабанящей в дверь моей квартиры, замерла, едва выйдя из лифта. Мозг мой отказался генерировать варианты присутствия Тани возле моей квартиры. А вот начитанность почему-то решила, что это её звёздный час. «Время собирать камни!» — с пониманием неминуемого апокалипсиса эта истина меня не примирила. Просто, кинув взгляд на лицо Глеба, я поняла, что никакого продолжения вечера не будет, и это, скорее всего, наша последняя встреча.