Мама такого не ожидала. Я давно выросла и перестала убеждать её в своей любви, не кидалась с объятьями, не пыталась угодить. Но так демонстрировать безразличие ещё не осмеливалась. Она от удивления раскрыла рот и приготовилась меня отчитывать, набрала побольше воздуха, раздулась как лягушка.

Но не успела. Я взяла пакет с гостиницами и вышла из палаты. Прикрывая дверь, я слышала её угрозы и проклятья, но на меня это уже не действовало. Та тоненькая ниточка-паутинка лопнула, а вместе с ней и моё терпение.

Я, конечно, об этом пожалею. Но потом. Не сейчас.

На улице я вдохнула воздух и ощутила тонкий аромат сырой земли и клейких листочков. Апрель в этом году выдался холодным, до середины месяца шёл снег. Земля только-только начинала отогреваться. До настоящей цветущей весны было ещё далеко.

Я поехала в центр, прошлась по Невскому, поплутала по улочкам. Я бежала. От себя в основном, от мыслей, от слёз, от обид. Перешагивала с сотрова на остров, меняя мосты, искала спасение в окружении. Через пару часов я выдохлась и села в первой попавшейся кафешке, взяла себе кофе. Выпила его, заедая пирогом с пеканом. Злорадно подумала, что пирог вкусный, в меру сладкий, свежий, маме бы понравился.

«Марта, — голосом моего психолога заговорили умные мысли в голове. — Пора брать ответственность за свою жизнь на себя».

Я и согласна была вроде бы, но так удобно обвинять всех и вся в своих бедах. Маму — в том, что недолюбила, Борьку с отцом — в том, что бросили, Игната — в том, что изменял, Лёху — в том, что врал. Глеба… Вот его как раз-таки не в чем было обвинять.

7. Глава 6

Глава 6

Глеб был тем мужчиной, к которому у меня не было никаких претензий. Одни только восторженные вздохи и медово-сладкие грёзы. Может, влюбилась, а может, просто встретила достойного человека. Кто меня разберёт?

Мы провели чудесное воскресенье в компании Костика. Анна Ильинична если и удивилась моему появлению, то виду не подала.

У Глеба оказалась большая и красивая квартира. Но не в центре и даже не на Крестовском острове, как я ожидала. Обычный спальный район. Только в квартале старинных трёхэтажных домов с закрытыми дворами.

— Я и не знала, что такая красота бывает, — впечатлилась я, когда мы подъехали к дому.

— Да, есть, — Глеб выглядел довольным и постоянно улыбался.

Я как дурочка млела от этих его улыбок и тёплых взглядов, которые он то и дело бросал на меня.

— Дома в своё время планировали снести и построить квартал многоэтажек. Но народ взбунтовался. Компания застройщика напряглась, выкупила все квартиры, что смогла. Это где-то две трети от общего количества. И отлично отреставрировала всё снаружи и внутри. Все коммуникации, где-то перекрытия, крыши, трубы. Всё меняли. Дворовые заборы восстановили. Парковку, правда, пришлось за пределами двора делать, но камерами всё утыкано.

Мы как раз оставили машину и подходили ко двору. Глеб открыл ключом калитку и повёл меня за руку дальше.

— Мне понравилось здесь. До этого я на Петроградке жил. Задолбался в пробках стоять. С Костей негде толком гулять. Там продал квартиру, здесь купил. Первый этаж. Специально, чтобы с верандой.

Я с восторгом осматривала двор, пока мы шли. Ухоженные клумбы, застеклённые веранды первого этажа, яркая детская площадка частично скрыта зелёным кустарником. Всё чисто и красиво. И домики низкие, в три этажа, как будто и не в Питере, где дома сейчас стремятся под облака, лишь бы людей побольше влезло.

— Очень красиво. И места много.

Мы с Игнатом в своё время тоже выбирали дом с закрытым двором. С дальним прицелом, так сказать. Но в новых районах, несмотря на модные детские качели и скамейки, нет уюта, что ли. Души нет.