Реальность оказалась приятнее: мужчина стоял возле машины и неотрывно смотрел на дверь. Поэтому, выскочив на крыльцо, я сразу же встретилась с его взглядом. Прямым и серьёзным, который в миг обхватил меня всю, с ног до головы, и переменился на восторженно-заинтересованный.

— Тебе идёт новая причёска, — открывая дверь автомобиля, заметил Глеб.

Я улыбнулась, принимая комплимент, и села в машину. В салоне приятно пахло сосновыми иголками и тихонько играло радио. Глеб сел на водительское сидение и, немного помедлив, заявил:

— Мне кажется, что вон тот мужчина ждал тоже тебя.

Я повернула голову в сторону, куда неотрывно смотрел Глеб, и увидела… Алексея собственной персоной. Досадно, блин! Так некстати! Да и в целом, он начинает действовать мне на нервы.

— Да. Я с ним знакома, — оправдываться мне было не за что, да и в тоне Глеба не было обвинения или укора. Он просто констатировал факт Лёшиного присутствия. Просто стоило оговорить все нюансы на берегу, чтобы потом не возникали непонятки. — И он ждёт, скорее всего, меня. Но я считаю, что нам не о чем с ним разговаривать.

— А он в курсе этого? — Глеб перевел взгляд на меня.

— Безусловно, в курсе. Я ему сообщила об этом дважды. Последний раз сегодня утром.

— Если и после сегодняшнего вечера не поймёт, сообщи мне, пожалуйста. Я попытаюсь ему объяснить, — спокойно, но очень весомо попросил Глеб.

А я невольно вспомнила, с каким высокомерным выражением лица и в каких красочных словах Игнат обещал мне решение моих проблем. Мол, всё он решит, всем покажет, как он крут, только попроси.

И почему я только сейчас стала прозревать относительно бывшего мужа?

— Я очень надеюсь, что он больше не доставит мне проблем.

Глеб кивнул, завёл мотор, и мы выехали с парковки.

Приехали мы в небольшой ресторанчик, расположенный на первом этаже здания с большими панорамными окнами, выходящими во двор.

— Бывала здесь раньше? — Глеб помог мне выйти из машины и, взяв за руку, повел ко входу.

— «Музыка души», — прочитала название. — Нет. Даже не знала о нём.

— Думаю, тебе понравится.

Входная группа была оформлена с использованием музыкальных инструментов, вырезанных из дерева и закреплённых на деревянных панелях. Внутри оказалось просторно, не так уж много столиков, и все отгорожены друг от друга шпалерами с виниловыми пластинками, листами нот и такими же деревянными скрипками, гитарами и саксофонами, как при входе. Много дерева, тёплый свет и приятная музыка.

— Ты играешь на каком-нибудь инструменте? — поинтересовался Глеб.

— Нет. И даже никогда не хотела. Мне вообще медведь на ухо наступил, а, может, ещё и потоптался. Поэтому я достаточно равнодушна к музыке, — я немного нервничала, не зная, как вести себя наедине с Глебом, о чём говорить, поэтому принялась тараторить. — Меня в школьном хоре всегда ставили в первую линию, но просили не петь, а только беззвучно рот открывать.

— Почему? — мужчина сидел напротив и внимательно меня слушал, даже не отвлекался на пролистывание меню.

— Потому что я ужасно пою. Громко и не попадаю в ноты.

— А зачем тогда ставить в хор?

— Для красоты. Я хорошенькая в школе была. Выходила потом за грамотами, улыбалась и кланялась. Представляешь, как мне было обидно, что петь не разрешают, и как обидно тем детям, которые хорошо пели, а грамоту за всех получала я?

— Педагог по музыке у вас был не дай бог.

— Людмила Никитична за грамоты по школьному хору надбавку к зарплате получала. Ей деньги нужны были, она сына одна воспитывала. Сын проблемный, что-то у него там с ногами было. Так что она крутилась как могла, — несмотря на детскую обиду, мне захотелось если не оправдать учительницу, то хотя бы пояснить её поступки.