– Не говори так о нем. Он старается ради нас! Ради тебя и меня!

Она ушла, а я осталась в одиночестве, не понимая, что делать. Вернулась в свою комнату и, не став делать уроки, легла в кровать. Одиночество было таким острым, что слезы вновь наворачивались на глаза сами собой. Но плакать я больше не стала – решила быть сильной. А что делают сильные люди в любой непонятной ситуации? Идут спать. Так всегда говорила бабушка.

Андрей пришел поздно, почти ночью. Я проснулась из-за того, что они разговаривали на кухне и осторожно прокралась по коридору, пытаясь понять, помирились они или нет.

Помирились. Они сидели друг напротив друга, мама тихо плакала, а Андрей держал ее за руку и тихо говорил:

– Дана, пойми, ты выставила меня чудовищем. Бросилась защищать ее, будто бы я мог что-нибудь сделать ей. Но я ведь не такой.

– Любимый, я не специально! Это материнский инстинкт, понимаешь? Защищать своего ребенка.

– Понимаю. Ты хорошая мать, Дана. Но не надо защищать своего ребенка от меня. Я не чудовище. Я принял тебя с твоей дочерью и пообещал воспитать ее. И все делаю для тебя и для нее.

– Прости меня, – прошептала мама. – Я не хотела тебя обидеть. Я не знаю, как так вышло. Ты не чудовище.

– Конечно, не чудовище, – кивнул Андрей. – Иди ко мне, Дана. Ты для меня все.

– И ты для меня все, – повторила мама и всхлипнула.

Он обнял ее, а она доверчиво уткнулась лицом ему в грудь. А я так же тихо ушла обратно в свою комнату. С одной стороны я была рада, что мама помирилась с Андреем, а с другой… Он напоминал мне змея-искусителя, который перекладывал всю вину с себя на нее. Делала ее виноватой во всем, выставляя себя героем-спасителем.

Отчим ни разу не назвал меня по имени. Она, ее, для нее. Как будто бы он забыл, что меня зовут Полиной.

19. Глава 19. Одинокие сердца

В школу Барс не пошел. Позвонил классной, наговорил, что заболел, лежит с температурой и кашляет.

Вообще в таком случае ученики должны были нести либо справку от врача, либо записку от родителей, но Ольга Владимировна знала, что родителей у него нет. И разрешила не приходить. Она вообще была наивной, хоть и казалась строгой. Барс порой даже не чувствовал, что классная старше – она казалась ровесницей, которую поставили главной среди них. Но Ольга Владимировна была единственной учительницей, которая ему нравилась. Потому что заступалась за него.

Все знали, Дима Барсов – хулиган, шпана, неблагополучный. И с него взять нечего, кроме наглых выходок. Его ненавидели, но терпели – просто потому, что его отцом был тот самый Владимир Сперанский, и директор взял его в школу только по его личной просьбе. А Ольга Владимировна пыталась не только терпеть, но и помогать.

Вообще Барсу плевать было на ее помощь. Он сам кому угодно поможет, если надо будет. Но…в глубине души все равно было приятно, что классная заботится о нем.

В ее класс он перешел пару лет назад, после того, как в старой школе участвовал в массовой драке. Такие называют стенка на стенку. Взрослые тогда решили, что он – главный зачинщик, и Старик был в ярости, потому что драку сняли на телефон, выложили в сети и отправили в местный телеканал. Он в то время баллотировался в депутаты Заксобрания, и это могло повлиять на выборы. Разумеется, его имя всплыло – мол, незаконнорождённый сын Владимира Сперанского пошел в отца, организовывает побоища среди подростков и вообще полный моральный урод. Да и сам Сперанский в девяностые непонятно чем занимался, а теперь считается добропорядочным бизнесменом. Еще и депутатом стать хочет.