Ее поддержали подружки и несколько пацанов – из тех, кому не нравилось учиться.

– Нас накажут, если уйдем, – нахмурилась староста. – Помните, как в прошлом году было?

– Камон, вам это надо? Ну сидите, если хотите, – пожала плечами Лика. – А мы пойдем на крышу тусоваться. Если чмошник придет – напишете, ясно? Народ, кто с нами?

Закинув на плечо сумку, Малиновская с видом королевы первой направилась в сторону лестницы. За ней потянулось большая часть класса. На крышу подниматься не разрешалось, но у Малиновской откуда-то были дубликаты ключей, поэтому она время от времени тайно туда проникала.

Человек десять осталось стоять у кабинета – в том числе староста и девчонки, с которыми раньше я хорошо общалась. Странно это слово – раньше. Еще вчера мы весело болтали и переписывались, а сегодня они меня сторонились, как прокаженную. Только Дилара время от времени испуганно на меня смотрела. Ей было стыдно и страшно одновременно.

Историк, который вел общество, так и не пришел. Наташа ходила в учительскую, и там завуч смогла дозвониться до него – оказывается, историк попал в аварию по дороге в школу. Слава богу, с ним все было хорошо, но у него не сразу получилось связаться с руководством.

Мы отправились по домам. А завуч даже не заподозрила, что большая половина класса ушла на крышу.

Забрав из шкафчика одежду, я вышла на улицу. Внутри было пусто – то, чего я больше всего боялась, случилось. Я стала изгоем.

Мне казалось, что Малиновская и ее свора догонит меня на улице, и то и дело оглядывалась, однако ничего плохого не произошло. Они не пошли следом за мной – просто стояли рядом со школой и весело кричали:

– Крыса! Крыса! Мы тебя поймаем, крыса!

Чтобы не слышать этого, я показала им средний палец, торопливо сунула в уши наушники и ускорила шаг. Домой я добралась без приключений, разогрела обед, поела, не чувствуя вкуса. Мамы не было, и я включила музыку, пытаясь отвлечься от плохих мыслей. K-pop играл на всю квартиру, и я даже пыталась потанцевать, но ничего не получалось. Страх и ярость съедали меня изнутри, драли сердце острыми когтями, разрывали душу на части. В голове крутился вопрос – за что? Почему именно я? Что я такого сделала? И кем они себя возомнили?

В соцсети мне пришло несколько сообщений от чьих-то фейков. «Крысы должны получать свое», – было написано в одном. «Только крысы могут уводить чужих парней», – гласило второе. Отвечать я не стала – удалила. Пошли к черту, до их уровня опускаться не буду!

Забыв о том, что напротив живет Барсов, я забралась на широкий подоконник, как любила делать это дома, откинулась спиной на стену и согнула ноги в коленях. Мыслей не было – я просто бездумно слушала музыку. Так продолжалось час или два – не знаю. Небо рассекали самолеты, и я провожала их глазами, мечтая оказаться на борту одного из них.

Вспомнился папа. В какой-то момент мне захотелось заплакать, и я закрыла лицо, дав волю слезам, но быстро взяла себя в руки. Я не должна расклеиваться из-за каких-то придурков. Они меня не сломают.

Я выключила музыку и привела себя в порядок. Хотя мама, которая приехала из торгового центра, сразу заметила, что я плакала.

– Что случилось, Полинкин? – грустно спросила она. – С мальчиком поссорилась?

– Да с каким мальчиком, мам? – вырвалось у меня. – Причем тут вообще мальчики?

Как будто у одиннадцатиклассницы проблем других быть не может.

– Что с тобой? – нахмурилась она. – Почему плакала? Что произошло? Тебя кто-то обидел?

– Просто… Скучаю, – соврала я. Мама не должна знать о моих неприятностях в школе. – По дому, по бабушке, по коту. По девчонкам своим!