— Видит Вселенная, если б ты не была в положении, я бы тебя отшлёпала, словно дрянную девчонку. Но раз пошла такая пьянка, то...

Тут она выглянула из спальни и крикнула:

— Отец, неси бокалы, у нас скоро родится внучка!

Топот отцовских ног возвестил о скором приближении хозяина семейства и уже спустя секунду отец ворвался в комнату.

— Это у вас внучка родится. А у меня будет внук.

— Еще чего! Девочка будет и точка!

— Ну вот у тебя и будет девочка. А мне доча пацана родит, чтобы было значит с кем на рыбалку ходить. Да, Юнона?

Юна закатила глаза и ждала, когда родители успокоятся. По опыту она знала, что споры продлятся минут пятнадцать. Потом мама расплачется и папа будет ее утешать, а потом...

А что потом она так и не успела додумать, потому что в коридоре раздался звук открываемой двери и жалобное мяуканье кота.

— Тсс... — прошептал папа и даже ростом будто бы меньше стал, — кажется Клавдия Семеновна пришла.

Клавдию Семенову, маму Натальи Степановны в доме Синицыных боялись и уважали. Статная и абсолютно седая дама неопределённого возраста, настолько неопределенного, что даже родная дочь не знала сколько ей лет. Клавдии всегда было что-то около сорока пяти, плюс-минус, и плевать ей было, что дочери уже год как перевалило за сорок шесть...

Бабуля всегда приходила невовремя, хотя она так конечно же не считала, и чаще всего доводила всю семью до белого каления. Ну а потом обычно с чувством выполненного долга, довольная жизнью и собой, в частности, она гордо уходила домой.

— Ну что, голуби, кто что натворил? Признавайтесь, пока я вам допрос с пристрастием не учинила!

Откуда-то Клавдия всегда была в курсе семейных проблем и тут же появляясь как черт из табакерки, чтобы их усугубить.

— Бабулечка, не волнуйся, все в порядке, — тут же подорвалась Юна, чем только больше укрепила Клавдию в подозрениях.

— А, все ясно. Случилось что-то экстраординарное. Степан, принеси даме виски, я должна крепко подумать. Все равно вы так просто не сдадитесь.

— Мама! Тебе врач запретил пить по утрам. Ну в самом деле...

— Учить свою дочь будешь. Степан, виски!

— Наташа?

— Степан, не надо...

— Неси!

— Да хватит вам! — вдруг закричала Юна и неожиданно для всех расплакалась.

Клавдия недоуменно покосилась на дочь, потом на зятя и наконец на внучку.

— Это же не то, о чем я думаю?! — грозно начала она, но Наталья лишь отмахнулась и вдохнула.

— И кто этот подонок? Кто моего ребеночка обидел?

Наталья вновь вздохнула, а Степан сжал кулаки.

— Да вы что... так они ж того, женихались вроде. Неужто сбёг ейный хахаль? Как там его...

— Максим, мама.

— Да хоть хрен моржовый. Куда говорю убёг? Почему не догнали?

— Так она сама вроде как...

— Да ладно... внуча, я конечно все понимаю, но растить дитя в одиночку то еще удовольствие. Вот я твою маму замучилась одна тащить...

— Ну и бросила бы! — с обидой воскликнула Наталья.

— А вот надо было. Ишь ты какую стерву вырастила, еще обижается.

— Прекратите! — подал голос Степан Петрович, — Нашли время собачиться.

— Это мы-то собачимся? Наталья! Угомони своего питекантропа, пока я его не отходила своим протезом!

— Ма, ну в самом деле, не до того сейчас. Бросил ее Добровольский. Что делать-то теперь? А?

Бабушка пожала плечами и спокойно ответила:

— Что делать, что делать… Да сжечь к чертям собачьим!

— К-к-о-го сжечь?..

— Кого-кого, хату. Но вначале обнести. А потом сжечь. Обнести и сжечь, по-моему, прекрасно! Ну, как вам план?

3. 2

ЮНОНА

— Не, ну вполне рабочий план... - пожал плечами папа, искоса глядя на жену. — Хотя я бы, конечно, тупо морду набил и силком в ЗАГС затащил.