— Подойдите, герцог, — позвал Адэр и указал на герб Грасс-Дэмора. — Видите надпись?

Кангушар посмотрел на картину:

— Девиз на языке морун.

— Что там написано?

— «Понять и принять».

Адэр прикоснулся пальцем к необычным буквам; они казались выпуклыми.

— Почему сейчас на гербе нет этого девиза?

— Потому что он себя изжил. Нет морун — нет девиза.

Адэр покосился на Кангушара. Лицо серьёзное, эмоции и чувства надёжно спрятаны за сталью глаз.

— Покажите вашего прадеда.

Кангушар перешёл к полотну с изображением заседания Совета и указал на человека средних лет с посеребрёнными висками. По правую руку Зервана сидела моруна: русые волосы, фарфоровое лицо, чёрные глаза.

— На вашем фамильном гербе тоже есть девиз, — произнёс Адэр. — Если не ошибаюсь, «Озарять мир светом». Почему его не убрали? Ваш прадед сдержал слово и озарил мир светом. Сколько горела библиотека? Три месяца? А сколько горела подземная тюрьма? Ваш свет, герцог Кангушар, вряд ли будет ярче. Девиз себя изжил.

Слова попали в цель. Кангушар помрачнел:

— Почему вас так волнуют моруны?

— Потому что они мой народ. Как ветоны, климы, ориенты и ещё тринадцать национальностей, — ответил Адэр, рассматривая на картине советчицу Зервана. Что же они не поделили?

— Будьте осторожны, мой правитель. Если вы встанете на сторону морун, мир расколется на друзей и врагов.

— Уже раскололся.

— Нет, ваше величество. Многие ещё наблюдают и думают, к кому примкнуть.

— К кому примкнёте вы? — спросил Адэр, изо всех сил стараясь сохранять спокойствие.

— К кому бы я ни примкнул, я всё равно проиграю. Я никогда не верну себе герцогство и не займу то положение, какое занимал мой прадед при Зерване. Его предательство подобно костру сожгло мои честолюбивые помыслы.

— Дети не в ответе за поступки отцов.

— Но смывать грязь приходится детям.

Адэр указал на портрет Зервана при полных регалиях:

— Найдите эту корону, и я верну вам герцогство.

— Когда взойдёте на престол Тезара?

— Или намного раньше. Всё зависит от вас, — проговорил Адэр и, оставив Кангушара в полной растерянности, поспешил к выходу из замка.

Через час в ратушу придут дворяне, напросившиеся на встречу с правителем. Если отбросить время на дорогу, то в запасе останется двадцать минут, чтобы пообедать. Адэр спустился на горное плато, подошёл к балюстраде и улыбнулся: к чёрту обед, эти двадцать минут он будет смотреть на море.

***

Староста ветонского Совета Урбис встретил Адэра на пороге ратуши и — пока они шли по коридору — вкратце рассказал, с какими прошениями и жалобами явились дворяне. Ступив в приёмную, Адэр с ходу отправил пятерых просителей в канцелярию, двоих в судебное ведомство и отчитал Урбиса: тот и сам мог уладить все вопросы.

Войдя в кабинет, Адэр открыл окно, расположился в кресле старосты и приготовился выслушать последнего просителя. Им оказался виконт Ланир, выходец из ветонов, он же придворный и покровитель праздников. Ланир много ездил по стране, общался с простым людом, изучал обычаи, однако до сих пор никак себя не проявил. Празднества, которые он устраивал в посёлках, охватывали малую часть селян: по национальному признаку или вероисповеданию. Виконту не хватало смелости объединить народы одной радостью, одним событием. Адэр уже подумывал о его замене.

Ланир вытащил из кармана долгополого пиджака сложенный лист:

— Ваше величество, прошу разрешить мне купить графский титул.

Адэр постучал пальцами по подлокотникам кресла. Росьяр — единственная страна, которая продавала титулы. Короля Толана IV осуждали, просили, взывали к его мудрости и совести, но он продолжал пополнять свою казну, пользуясь наивностью и глупостью дворян, желающих возвыситься любой ценой.