— А кто его убил?

— Никто. Я не могу назвать имя свидетеля, чтобы его душе спокойно жилось на небесах.

— Этот свидетель написал, как умер мальчик?

— Да, ваше величество. В роду Грассов все мужчины страдали пороком сердца. Наследственная болезнь. Зерван был болен, его племянник тоже был болен.

— Ерунда! — воскликнул заседатель с реденькими волосами. — Кто-нибудь слышал, что Зерван болел?

— Болезни королей держатся в строжайшей тайне, — пояснил Кангушар. — О них знают ближайшие родственники, верные слуги и врач. Народу сообщают, когда король уже при смерти.

Взгляды заседателей перекочевали на Адэра. Он подтвердил:

— Это так.

— А я-то думал, почему короли никогда не болеют, а умирают за один день? — подал голос староста общины алян. — Один вы не побоялись сказать всем, что больны. Помните? Прошлой зимой. Или вы чуть не умерли?

— Чуть не умер, — солгал Адэр.

Перед внутренним взором возникли разодетые в шубы святые отцы, столпившиеся в разрушенном храме морун. Адэр тогда замёрз до ужаса, в рубахе на голое тело, босиком. Хорошо, хоть штаны не снял, отморозил бы всё к чёрту.

— Зерван переступил опасный порог, его жизни ничто не угрожало, — вновь заговорил отец Людвин.

— Не угрожало? — отозвался тучный заседатель. — А кто умер от горя? Крепкий, здоровый мужчина переносит беды стойко и с достоинством.

Отец Людвин пропустил его слова мимо ушей:

— Племянник оказался слабее. Он переживал о Зерване. Волновался перед коронацией. Волновался так сильно, что слёг. Человек, о чьей исповеди я сейчас говорю, дежурил возле его постели. Ребёнок умер ночью, во сне. Утром поползли слухи, что в спальне нашли кольцо моруны. Человек испугался, что его уберут, как ненужного свидетеля, и сбежал из Лайдары. Он очень раскаивался. Ведь если бы он не трясся за свою жизнь и рассказал всё как на духу, не началась бы охота на морун.

— Вы не читаете исповеди, когда отпускаете грехи? — спросил Кебади.

— Я не стану посвящать вас в таинство.

— Как этому можно верить? — возмутился преподаватель университета.

Адэр постучал пальцем по конверту:

— А этому верить можно?

— Письма предоставил уважаемый человек. А он… — Преподаватель указал на отца Людвина. — Он вообще не собирался нам рассказывать.

— Думаете, так легко нарушать обеты? Если бы не вы со своими обвинениями, я бы молчал. И зачем человеку оговаривать себя или кого-то перед смертью?

Адэр потряс конвертом:

— Письма — крупица правды. Исповедь — тоже крупица правды. Обе крупицы вполне совместимы. Отныне никаких слухов и домыслов. Опираемся только на свидетельства очевидцев и расшифровываем тетрадь. Все свободны. Герцог Кангушар, останьтесь.

Тихо переговариваясь, заседатели скрылись за дверями.

Адэр подошёл к окну, раздвинул шторы, распахнул рамы:

— Хорошее собрание, герцог Кангушар.

— Я рад, что получился конструктивный диалог. Обычно они спорят и не хотят слушать друг друга. Не собрания, а нездоровое соперничество авторитетов. Ваше присутствие всегда привносит порядок в этот хаос.

— Сейчас мы с вами поедем искать на картинах Хранителя власти.

Кангушар с задумчивым видом потёр подбородок:

— Ветоны хорошо знают историю Лайдары. Это правда. Но я никогда не слышал о каком-то Хранителе. Я понимаю, короли не выставляют свою личную жизнь напоказ, но имена тех, кто входит в их окружение, всегда на слуху.

— Вы же верите в Странника и верите в пророчество.

— Все пророчества изложены в иносказательной форме. Думаю, в них заключён скрытый смысл, намёк. Сомневаюсь, что Хранитель власти существовал на самом деле.

Адэр обернулся к Кангушару: