— Как тебе мой подарок?

— Какой?

— Твои новые покои. Их давно приготовили. Я ждал, когда из Краеугольных Земель доставят астры.

Малика взяла книгу и проговорила, обращаясь к обложке:

— Спасибо. Если бы не ты, меня бы здесь не было.

Иштар хмыкнул:

— Я отвык от тебя.

— И не привыкай больше.

— Почему не приходишь к Хёску?

— Была занята, — ответила Малика, рассматривая шею Иштара, усеянную свежими ранками. Похоже, он снял терновый ошейник совсем недавно. — Расскажи, как будет проходить церемония коронации.

— Ты не передумала меня короновать?

— Ну что ты, — улыбнулась Малика. — Конечно не передумала.

Иштар придвинулся к столу и принялся пальцем рисовать на столешнице:

— Врата Сокровенного смотрят на восток. Их возвели здесь. К ним ведут сто семьдесят ступеней. Они разделены девятью площадками. Ты стоишь наверху, перед Вратами. Здесь и здесь лежат тигры.

— Живые?

— Живые. Не волнуйся, их опоят отупляющим зельем. — Палец Иштара вновь заскользил по столу. — Я подхожу к лестнице, ты произносишь первую фразу. Я поднимаюсь по ступеням, восхваляя Всевышнего на разных языках. Задерживаюсь на площадке. Ты произносишь вторую фразу.

Малика встала и приняла позу, в которой была изображена на рисунках Ракшада:

— Как думаешь, почему я так стою?

— Эльямин, мы говорим о серьёзных вещах, а ты затеяла какую-то игру.

— Пожалуйста! Что означает моя поза?

— Не знаю. Наверное, хочешь о чём-то спросить.

Малика придвинула к Иштару раскрытую книгу:

— Посмотри! Ракшада везде в этой позе. Она задаёт вопросы. Смысл этих вопросов спрятан в деталях рисунка.

— Всё верно, смысл в деталях. Здесь Ракшада говорит о счастье. — Иштар перевернул страницу. — Здесь о славе, здесь о друзьях.

— Не говорит, а задаёт вопросы! Если есть вопрос — должен быть ответ. Я тоже хочу задавать вопросы. И хочу, чтобы ты отвечал.

Иштар закрыл книгу:

— Так нельзя.

— Почему?

— Потому что нельзя.

Малика опустилась в кресло и взяла Иштара за руку:

— Я учу обычные фразы. В них нет магии, как утверждает Хёск. Если бы это была магия, все хазиры совершали бы удивительные по своей природе деяния. Но это ведь не так?

— Не так, — согласился Иштар, глядя на её пальцы.

— Почему бы нам не придать ритуалу смысла?

Иштар высвободил свою руку:

— Менять что-либо я не могу.

— А кто может?

— Хёск. Он заведует ритуалами и церемониями, ибо они связаны с Богом.

— Хорошо, — кивнула Малика. — Я поговорю с ним завтра.

— Он здесь, в саду. Уверена, что хочешь вывести его из себя?

— Надеюсь, он нас поддержит.

Иштар поднял указательный палец:

— Не нас — тебя. Это твоя идея — не моя.

Выйдя из дворца, они направились в глубь сада. Малика впервые радовалась, что её лицо закрыто накидкой: можно наблюдать за мужчиной и не бояться, что он неверно истолкует взгляды. Крепко сжатые губы Иштара и сведённые на переносице брови свидетельствовали о предстоящем протесте. Только непонятно, кому он будет адресован: шабире или верховному жрецу?

Хёск возлежал на подушках в небесно-голубой беседке. На перилах сидели птицы с длинными разноцветными хвостами. Возле лестницы стояли керамические кувшины. Сладковатый аромат благовоний смешивался с терпким запахом цветущих деревьев и делал прокалённый на солнце воздух удивительно свежим.

При появлении хазира и шабиры Хёск принял чинную позу. Выслушав Малику, сказал как отрезал:

— Нет!

— Почему — нет? — спросила она.

— Ритуал прошёл испытание временем, а ты предлагаешь превратить его в спектакль.

— Неужели будет плохо, если люди поймут, о чём я говорю?

— Ты повторишь заклинание Ракшады, и ни слова больше.