Во время захода корабля в гавань женщинам не полагалось находиться на палубе, и они вернулись в каюту. Галисия привалилась к стене. Дрожь сцепленных на животе пальцев выдавала её непомерное волнение.

У Малики тряслись колени. Она знала о традициях этой страны, но не догадывалась, что какая-то тряпка на лице и зажим на шее лишат её самообладания. Ведь могла же достать чаруш из сундука и носить её час или два каждый день, чтобы хоть немного свыкнуться с мыслью, что теперь это обязательная часть наряда.

— Представьте, что мы приехали на бал-маскарад, — произнесла Малика, стараясь убедить скорее себя, чем Галисию. — Скоро наступит день, когда мы снова взойдём на корабль и вернёмся домой.

— Ракшада поглотит меня и не отпустит.

Малика взяла Галисию за руки:

— Я обещаю вам, что верну вас в родительский дом, если вы пожелаете. Если я не смогу этого сделать, я останусь с вами.

— Ты меня не бросишь?

— Не брошу, — заверила Малика и, испугавшись, что ей на самом деле придётся сдержать обещание, выпустила руки Галисии.

— Шабира! — прозвучал голос Альхары. — Ракшада ждёт тебя.

4. ~ 4 ~

На палубе возвышались два паланкина. Один драпирован красным атласом, стенки окаймлены бахромой, полог утяжелён золотыми кольцами, окнами служили куски мелкой сетки. Второй — из зелёного атласа без каких-либо украшений. Возле них стояли обнажённые до пояса носильщики. О низком положении мужчин свидетельствовали короткие стрижки и татуировки на запястьях.

Альхара указал Галисии и Кенеш на более скромные носилки. Поднял полог красного паланкина и — пока Малика усаживалась в креслице — шепнул: «Твоих людей поселят в доме охраны». Она хотела спросить, где этот дом находится, но носилки резко взмыли, вынудив её схватиться за подлокотники.

Желая увидеть хоть что-то, Малика прижалась к окошку лбом. Сетка блестела, чаруш мешала, перед глазами клубился красный туман, и ужасно хотелось пить.

Малика откинулась на спинку кресла. Чтобы выжить в этом мире, надо соблюдать унизительные законы. Но как их соблюдать, если сердце противится? Можно встать в позу и в результате умереть — без слёз и стенаний, с гордо поднятой головой. Но разве о такой смерти она мечтала? Бессмысленный итог неудавшейся жизни.

Мун, несчастный старик… Сколько пройдёт безрадостных дней, пока он поймёт, что его девочка не вернётся? И что случится с наивной и доверчивой дворянкой? От внезапной мысли сердце превратилось в льдинку. Так вот зачем Иштар заманил Галисию в Ракшаду: с её помощью он собирается манипулировать шабирой. И стражи… Альхара не возразил против их поездки, хотя не раз говорил, что шабире охрана не нужна, поскольку бóльшую часть времени она проведёт на женской половине дворца, куда мужчинам заходить возбраняется.

Пока носильщики спускались по трапу, паланкин то наклонялся вперёд, то кренился. Малика боялась пошевелиться. Казалось, одно неосторожное движение — и шаткая конструкция из ткани и яшмовых столбиков сложится как карточный домик. При вдохе чаруш прилипала к лицу, при выдохе пузырилась. От жары и нехватки воздуха кружилась голова и гудело в ушах.

Наконец мягкое покачивание и неторопливый темп немного успокоили Малику. Она вновь придвинулась к окну. Носильщики покинули пристань и теперь шли через рынок, расположенный на припортовой площади. Тут и там возвышались горы рулонов, мешков и ящиков. Продавцы в разноцветных штанах и рубахах без рукавов пронзительно кричали: «Ткани!.. Посуда!.. Чай!.. Мука!..» Люди несли на головах корзины, катили тележки, погоняли гружённых тюками ишаков.