— Отца… — хмыкнула, вспомнив об этом Агаша. — Где его взять-то, чтобы спасибо сказать?

Села на топчан, с тоской рассматривая браслет на запястье. Попробовать активировать весь запас энергии? Рискованно. Мало выйти из карцера, нужно ещё разыскать место, где прячут любимого, и освободить его. Силы наверняка понадобятся.

Скрежет отпираемого замка заставил вскочить и броситься к двери. Яснина успела не только приоткрыть её, но и протиснуться в щель, с неожиданной силой оттолкнув девушку.

— Рано! Ночью выпущу, когда уснёт. Насилу убедила, что в доме никого постороннего нет. Сядь.

Она снова заперла замок, а ключ спрятала в глубоком кармане юбки. Дождавшись, когда внучка вернётся на топчан, опустилась рядом, обняла, обдав запахом черничного варенья и мёда.

— Ба… Я думала, ты меня любишь, — со слезами пролепетала Агаша.

— Любишь… — Яснина крепче прижала плечо внучки к своей впалой груди. — Любишь. Я тебя обожаю, Агашенька. Даже не представляешь, как сильно! Никого дороже тебя нет для меня на целом свете.

— Тогда помоги! — девушка поспешно вытерла мокрые щёки и повернула лицо к бабушке, с надеждой вглядываясь в её окружённые сеткой морщин глаза. — Здесь парень томится. Элель. Нужно его выпустить из аномалии.

— Аномалия, — усмехнулась Яснина, — вон вы как прозвали, — она вздохнула и покачала головой: — Менестреля придётся оставить здесь. Мардан очень на него рассчитывает. Парень пока не согласился на сделку, но хозяин умеет ждать, так что это дело времени. Тебя же я постараюсь увести отсюда. Только нужно это сделать незаметно.

— Я не для того сюда шла, чтобы драпать при первой неудаче.

— Глупыш, — ласково потрепала Агашу по плечу Яснина, — тебе ли тягаться с первым магом Величавца?

— Бабулечка, ну ты же ведь тут всё знаешь! Придумай, как спасти Элеля! И сама с нами уходи, если боишься, что хозяин накажет.

— Дался тебе этот Элель, — насупила брови Ясмина.

— Я его люблю!

Бабушка усмехнулась:

— Так это о тебе он поэмы складывает? «Сияют чистым снегом твои косы, блистают ярче звёзд твои глаза, восторг любви к верхушке Тар-дара меня уносит, волнуют и улыбка, и слеза…»

— Ты запомнила?

— Много чего выдумал речивый, — снова нахмурилась Яснина, — всё не упомнишь. Да только бесполезно. Не отпустит его Мардан, — она отстранилась от внучки, — и я не стану помогать. Тогда другого придётся ловить, а это непросто. Вон, храмовники караульщиков выставили. Кто ж теперь за озеро сунется?

— Зачем ловить? — удивилась Агаша.

— Надо ему. Для эксперимента. Раньше на иномирных опыты ставил, на своих закрепить должен.

— Душу из тела вытягивает?

— А ты откуда знаешь? — напряглась бабушка.

— Знаю. Не думала, что ты замешана.

— Осуждаешь… Что ж, я не удивлена. Дочь своей матери. Та тоже настаивала, чтобы я бросила Мардана. Да только в толк не хочет взять, что это не в моей власти!

— Почему?

— Привязка у нас. Мне её не разорвать. Никому не разорвать. Это навсегда. Либо помогаю ему, либо умру.

«Уж лучше умереть, чем в таких беззакониях участвовать», — подумала Агаша, но вслух это произнести не решилась. Спросила лишь:

— Не любовь? Магическая привязка?

— Какая любовь! — засмеялась Яснина. — Ты слепая? Не видишь, какой я стала? Можно мерзкую старуху полюбить?

— Ты не всегда была старухой. Раньше-то…

— Мардан женат на науке. Бабы ему не нужны. Экономка требовалась, вот я и пошла. Любопытно было, чего теперь скрывать. Да и хранительницей мне быть не нравилось. Панна академию окончила, вот я её вместо себя и оставила. Злится, поди, до сих пор.

— Злится, — кивнула Агаша, — да только со мной так же поступила.