***

Стрекотня Стусика ужасно раздражала Агашу. Теперь-то она хорошо понимала мать, временами грозившуюся извести непрошеного поселенца. С Панной сверчок ещё умудрялся временами помалкивать, в её же отсутствие трещал без умолку. Раньше Агаше это нравилось. Стусик много рассказывал о родном мире, да и здесь умудрялся откуда-то нахвататься слухов и правдивых историй. Отличить правду от вымысла в его пересказах было невозможно — сверчок свято верил каждому своему слову. Расспрашивать он тоже любил, чем и занялся наутро после поисков детей в лесу.

Ведьма размышляла о своём, стрекотню упорно не замечала. Занялась уборкой. Во-первых, мать обязательно сделает выговор за неряшливость, во-вторых, пока намываешь полы, скоблишь стол и вытираешь пыль с полок, хорошо думается. А подумать было о чём. Лесовик велел дождаться возвращения матери, самой ничего не предпринимать. В чём-то он прав. Еще ночью молодая ведьма почувствовала собственное бессилие около спрятанного в лесу колдовского творения. Одной туда точно соваться не стоило. Но уж очень любопытно было разобраться с природой аномалии. Что это: портал в другой мир, не похожий на обычный ведьмин круг, или порождение Терриона?

Дала себе слово, что сходит на разведку. Соваться за границу не будет, просто притаится в кустах и понаблюдает. Этого-то ей никто не запрещал!

Приняв такое решение, повеселела и даже откликнулась на последний вопрос Стусика:

— Да что с тобой сегодня? Замороженная какая-то. Случилось чего?

— Так... кое-что. Послушай, а ты не слыхал, существуют ли ворота в другие миры Тар-данарии, кроме ведьминых кругов? Такие, что маг открывает по собственному хотению.

— Не слыхал, — напрягся сверчок, — а что?

— Сам-то ты как в наш мир угодил?

— Случайно. Подрались мы с братом. Жёстко. Мать меня сильнее любила, а он злился, вот и решил наподдать. На моё несчастье рядышком стихийный круг открылся, братец меня и зашвырнул сюда, — Стусик печально вздохнул. — Просил же не напоминать.

— А в насекомое как обратился?

В ответ раздался неразборчивый треск. Забившись в свою щель, сверчок нравоучительно заметил:

— Любопытство сгубило кошку!

— Я не просто так спрашиваю, — обиделась ведьма, — чувствую, что это как-то связано.

— Что связано? — высунулся Стусик. — Детей-то нашли?

— Не это. Ребята спали, их леший стерёг. Я об аномалии говорю.

— Что ещё за зверь? — сверчок выполз на лавку.

— Пока сама не разобралась. Схожу, пожалуй, посмотрю при дневном свете.

— Куда?!

— За озеро.

— Не ходи!

— Почему это? — подозрительно прищурилась Агаша.

— Не ходи, послушай мудрого совета. Ой! — сверчок проворно шмыгнул за печку и уже оттуда зашептал: — К тебе гости. Она!

Ведьма посмотрела в окно, удивляясь, кто мог так напугать Стусика, и сама поначалу оторопела. Ей показалось, что видит в стекле собственное отражение. Нет. Заглянувшая в дом была немного похожа на Агашу, вот и всё. Девушки с платиновыми волосами и такой белой кожей не часто встречались в Величавце, вот и померещилось. Хозяйка распахнула окно, поздоровалась и, чувствуя исходящую от незнакомки магическую силу, спросила:

— Что привело ведьму из Зачарованного леса на наш хутор?

Незнакомка назвалась:

— Моё имя Эхиноцея. Ищу сбежавшего из нижнего мира монстра. Почувствовала здесь его след.

— Агафья. Ореховская ведьма. Временно, вместо матери.

Эхиноцея смерила Агашу внимательным взглядом:

— Прячешь?

— Зачем же? Вчера круг в лесу открылся, были монстры, мы с храмовником всех уничтожили.

— Чую в этом доме своего.

— Смотри, коли не веришь! — с обидой в голосе ответила Агаша. — Заходи, дверь отперта.