Али только стрельнул глазами.

– Жить – вообще вредно, – вздохнул Коля, сделав рукой какое-то странное движение.

Мы-то знаем, кого он отогнал в очередной раз.

– Слышь, студент, – обернулся Коля, разминая в руках сигарету. – А что, общаги для студентов ещё есть?

– Есть, – повернулся на полке Саня. – Правда, мало, на всех не хватает. – Начальство сдало здание всяким частным конторам.

– Это хорошо, что ещё есть, – Коля кивнул, словно от его одобрения что-то зависело. – Общага, брат, хорошее дело.

Не стал бы он рассказывать юнцам, что и сам, до сих пор, живёт в общаге. Правда, в общаге для рабочих. В комнате на двоих. В последнее время – вообще один, так как сосед его «подженился» и вещички вывез. За общагу Коля за него платит. Платит исправно, чтоб никого не подселяли. Да ещё коменданту приходится регулярно «ставить», чтоб тот «не видел», что место пустует.

За тот год, что сосед съехал из общаги, Коля привык к одиночеству.

Но – к одиночеству «внутриобщажному», а что там творилось в его сердце, когда приходилось думать о настоящем доме и семье, то это тема запретная.

– Пошли, накатим! – появился Четырис.

– На том свете тебе наливать не будут, – предупредил Дванс.

«Вот она, семейка моя! – усмехнулся про себя Коля. – Пошли прочь, зелёные! Забодали вы меня!»

Агриил издал очередной скрип и стон. Поезд шёл вверх.

– Господи, помилуй! – снова отреагировала учительница.

Дорога давно построена, но всё работает надёжно. А вот в жизни человеческой – надёжности мало.

Сколько подъёмов и спусков случилось, например, в Колиной жизни! Сколько карабканий вверх и безбашенных падений? А также петель, оборотов и тоннелей? Тоннелей таких тёмных и глухих, что свет в конце почти не маячил.

Кому они нужны, кому интересны? И вообще…

Куда уходят наши перевалы и переправы? Куда ушли трудности и радости всех тех работяг, что тянули железную дорогу чудны́ми инженерными петлями и пробивали в непробиваемых горах железнодорожные тоннели?

А где мысли и чувства их начальников? Где строгие приказы? Где ругань, наказания, штрафы? Протесты и подчинение?

Ведь и косточки – давно истлели. И тех, и других. Начальников и подчинённых.

Куда, вообще, деваются человеческие грехи и хорошие поступки? Ругань и молитвы? Ненависть и любовь?

И наши – куда денутся? Наши-то, бесценные – куда?

Коля кашлянул, вытащил из кармана зажигалку и покинул четвёртый отсек тринадцатого вагона.

Темнота в тоннелях не пугает ни добрых, ни злых духов. Им, в принципе, не нужно электрического освещения. Всё и так понятно.

Если мелкие бесы внушают людям мелкие, целенаправленные и зловредные мысли и толкают людей к мелкому хулиганству (всех сортов и мастей), то большие бесы внушают «крупные мысли». И толкают к соответствующим поступкам.

Иногда…

Вот, вспомните: Каин убил Авеля.

Это – тот самый, первый случай, когда дьявол полностью овладел сердцем бедняги Каина. Правда, тот сам позволил ему войти. Наверно, через двери зависти, с которыми, до этого, побаловались мелкие бесы.

Может, он вошёл через двери тщеславия. Или – ещё как-нибудь. Быстро впустил он врага или постепенно – об этом история умалчивает.

И вот, Авель убит. Совершён поступок. Дело – сделано.

Бес доволен.

А что же Каин? Каин – не кается. В его душе нет места даже крупице совести, поэтому покаяния из неё не вышибить. Каин говорит: «Не сторож я брату моему».

В этой фразе, в принципе, нет ничего плохого. Мы, действительно, не сторожа нашим братьям. Мы должны стоять на страже своей души, чтоб отследить тот самый момент, когда ею хотят овладеть злобные духи. Всякие: мелкие, крупные. Кому как.