– Можешь что угодно себе под нос бормотать! – Неприятный голос невидимки, ветер, звон и свист слились в одну какофонию. – Цена за проход неизменна! Ровно одна жизнь!
– Ты уверен? – крикнул Муром, собираясь с силами для рывка вперёд.
– Да!
– Точно?
– Да!
– Последний шанс, чтобы передумать!
– Ровно! Одна! Жизнь!
Слова невидимки давно уже превратились в оглушающий вой, и с каждой волной Мурома ощутимо толкало в щит.
Вот только Муром, привыкнув к постоянным порывам ледяного ветра, использовал каждое мгновение между ними, чтобы ещё на шажочек приблизиться к дубам.
– Одна! Жизнь! Иначе вы все здесь умрёте!
По субъективным ощущениям богатыря, чем ближе он был к дубам, тем сильнее голос бил по мозгам.
– Что ж… – Муром оперся на булаву, готовясь к рывку, – Твоя взяла! Будет тебе жизнь!
– Другое дело! – тут же обрадовался невидимка, и сила ветра как будто уменьшилась. – И кто же это будет? Твой слабовольный друг? Или огненный медведь? Или, быть может, ты сам?
– О! – Богатырь недобро улыбнулся и, не обращая внимания на треснувшие губы, откинул щит в сторону. – Тебе понравится!
– Назови имя! – Голос вновь сорвался на истошный визг. – Чья жизнь пойдёт в плату за проход?!
– Твоя! – выдохнул Муром.
И бросился вперёд.
Глава 4
Муром трезво оценивал свои шансы в сражении с засевшим на высоте невидимкой.
Во-первых, он физически не мог дотянуться до него булавой. Во-вторых, неизвестно кто ещё скрывался на верхних ярусах сросшихся дубов. В-третьих, Муром знал, как уровнять шансы.
Данг!
От мощного удара булавой дуб треснул и брызнул во все стороны щепками.
С одной стороны, Мурому было жаль убивать столетнее дерево, с другой – от него веяло Тьмой и ещё чем-то неприятным.
Кранк!
Мысли текли неспешно и даже вальяжно, но тело продолжало действовать – подшаг вправо, перекат, бросок вперёд – и булава встречается с очередным дубом.
– Стой! Замри! Назад!
В ушах звенело, и Муром больше ощущал впивающиеся в него слова, нежели их слышал. А ещё свист… Свист, от которого корёжило плоть и кровь, буквально пронизывал богатыря.
Ноги наливались тяжестью, руки безвольно опускались, хотелось бросить всё, свернуться в клубочек и забиться под ближайшее корневище – лишь бы не слышать этот чёртов свист.
Но Муром знал, что останавливаться нельзя.
Дай он слабину, и этот свист, который он по ошибке принял за ветер, сначала сорвёт с богатыря кожу, а потом мясо, оставив после себя лишь горстку костей да белоснежный череп.
Данг!
Третий дуб осел после могучего удара Мурома, ветви переплетённых деревьев заходили ходуном, сверху посыпался какой-то мусор.
До четвёртого дуба Илья добраться не успел.
Из чащобы выплеснулась волна Тьмы и накрыла собой как дубы, так и поляну с Топтыгиным и привязанным к нему Алёшей.
А вместе с Тьмой пришла кромешная Темнота.
Муром по памяти махнул перед собой булавой, но, вместо того чтобы попасть по дереву, ударил пустоту.
Его по инерции повело вперёд и влево, а за спиной раздался чей-то зловещий хохот. Который, впрочем, тут же сменился разбойничьим свистом.
– Ах ты ж, – процедил Муром, вслепую отмахиваясь булавой от окруживших его теней. – Вот ты кто!
На душе мгновенно полегчало. Ведь одно дело – сражаться неизвестно против кого, другое – против конкретного врага. И пусть всё, что знал про него Муром, было подчерпнуто из сказок и былин, проблема обрела конкретное воплощение.
– Соловей-разбойник, – прогудел Муром, не слыша себя. – Зря ты, стервец, супротив богатырей выступил!
И даже терпеть этот стегающий по ушам свист стало как-то легче.
Да, он шёл, казалось, со всех сторон, но зато Муром точно знал, что рано или поздно доберётся до Соловья. И свернёт тому шею.