Вслед несется грязная ругань, меня полощут на максималках, что-то летит по комнате. Я, не оборачиваясь, выхожу оттуда и закрываю за собой дверь.

Сколько нужно времени опустившемуся человеку для того, чтобы обелиться? Отмыться. Не только внешне, больше внутренне? Сколько ни дай ему времени — не хватит. В конечном итоге все эти истории заканчиваются по-разному, но одинаково херово.

Прохожу по коридору второго этажа. Внизу слышны музыка и пьяные визги. Что-то привлекает мое внимание, и я останавливаюсь. Поворачиваю голову и вижу огромный балкон. Настоящая лоджия, как у папы римского.

Ноги сами ведут туда, и я повинуюсь чутью. Выхожу и медленно тяну носом воздух, вдыхаю, катаю его, нагружая легкие.

Вдох-выдох.

Достаточно.

Достаю пачку сигарет и прикуриваю одну, вытесняя чистоту воздуха дымом никотина. Так правильно, так привычнее, понятнее.

— Дай закурить, — откуда-то сбоку, из темноты, так нежно-нежно.

Оборачиваюсь резче чем нужно. Меня подловили. Я всегда знаю, когда рядом, даже в самых темных углах, кто-то есть. Но не в этот раз.

Смотрю на девчонку и понимаю, что все мои инстинкты сигналят на максималках. Датчики и лампы загораются красным и вопят о капитуляции.

Полнейший диссонанс прогнившей атмосферы дома и девчонки передо мной. Миниатюрная шатенка, без грамма косметики. В каком-то детском джинсовом комбинезоне и розовой футболке с длинным рукавом. Сколько ей лет? Восемнадцать хоть есть?

— Тебе пора домой, девочка. Хрюша и Степашка заждались, — говорю, как всегда, спокойно.

Обычно собеседника это выводит из себя больше всего на свете, и мелкая не становится исключением.

— Я не спрашиваю, что мне делать, — тут же дерзит и протягивает руку. — Просто дай сигарету, и на этом все.

Сканирую ее взглядом, прожигаю.

— Ты не похожа на шлюху, — капитан очевидность просто.

Знаю, что будет дальше. Прилетит. Девчонка охает и подлетает ко мне в два шага. Вскидывает руку, замахивается и лупит со всей силы, а мне щекотно. Я бы мог закрыться, но так веселее.

— Я же сказал, не похожа, — равнодушно затягиваюсь сигаретой и выдыхаю дым в сторону. — За что пощечина-то?

Брюнетка зависает и кусает губу. Сминает ее белыми зубами, оставляет на розовой коже мокрый след от слюны. А меня вставляет. Я настолько давно не видел таких эмоций, что будто пробуждаюсь. Или всему виной пощечина? Последний раз мне похоже прилетало в прошлой жизни. В этой по морде прилетают только кулаки.

— Ну ты и мудак, — говорит брезгливо и качает головой. — Неужели так сложно просто дать одну-единственную сигарету? О многом прошу? Не о почке же или деньгах?

И вроде права она. Ну кто она мне? Лицо в толпе. Моя жизнь не изменится оттого, что я угощу ее сигаретой.

Или нет?

— Сначала вырасти, — отвечаю ей.

— Мне уже есть восемнадцать! — сопротивляется малышка.

— Я не о возрасте, — качаю головой.

Я не хочу давать ей гребаную сигарету. Ментальное отторжение даже при одной мысли об этом.

— С кем ты тут? — спрашиваю ее.

— Тебе какое дело? — мелкая уже кипит и отходит обратно в тень.

Прячется.

Не надо быть прохаванным жизнью скотом, чтобы понять — она от кого-то шифруется.

— Поедешь со мной? — выпаливаю и сам охреневаю от этого шикарного предложения.

Ведь понятно, что девчонка домашняя. Не шваль она. Тут что-то другое.

Я жду, что снова прилетит, но она, заикаясь, уточняет:

— Ку-куда?

— Ко мне, — пожимаю плечами, как будто другого варианта нет и быть не может.

Малышка горько усмехается, и я пытаюсь словить взгляд ее блестящих глаз, но в темноте видно плохо.

— Я не хочу к тебе.

Нахера оно мне надо?