— Я бы и сама справилась. Большая девочка.

Эдриан снова хмыкнул.

Щелкнул зажимом и открыл крышку аптечки. Достал перекись, салфетки и, пошуршав упаковкой, вынул одну из них. Открутив колпачок, смочил бесцветной жидкостью мягкую ткань и аккуратно промакивая, вытер уже запекшуюся кровь.

— Ты всегда такая упрямая?

После минуты тишины спросил, не отрывая взгляда от порезов.

Альба усмехнулась.

— Зато я могу постоять за себя.

— Не всегда это нужно делать, — попав на открытую рану, перекись зашипела. Альба скривилась, а Эд подул на порез. — Терпи, мартышка.

— Всегда. Жизнь не сказка. В ней нет волшебной феи[1] или платформы 9¾[2]. А вот всякого… плохого в ней полно.

Эд вскинул взгляд, помолчал и потянулся за пластырем.

— Ладно, я скажу по-другому. Лучше ведь, когда есть кто-то, кто сможет защитить тебя. И тогда не нужно будет быть сильной. Всегда.

— Хочешь стать моим прекрасным рыцарем? — Альба хохотнула.

Эдриан разорвал бумажную упаковку, достал несколько полосок пластыря и аккуратно приклеил их на все порезы. Сложил перекись и салфетки снова в аптечку и щелкнул боковыми зажимами. Отставил коробку на пол и, уперевшись руками в колени Альбы, посмотрел на нее.

— Почему ты здесь? — спросил без тени улыбки на лице.

— В каком смысле? — Альба растерялась.

— Это простой вопрос. Почему ты здесь?

— Ты же все видел… Я немного не в том состоянии сейчас, чтобы быть в зале.

— Нет. Почему ты здесь? — Эдриан не отступал.

— Я… работаю в этом кафе, — Альба увидела, как Эд покачал головой и разозлилась. — Я не понимаю тебя.

— Почему. Ты. Здесь, Альба? — снова спросил.

Усталость от прошедшего дня была такой сильной, что она сдалась. Закрыла сундук с эмоциями и выбросила ключ. Снова откинула голову назад, уперлась затылком о стену и глубоко вздохнула.

— Мои родители погибли. Совсем недавно, пару месяцев назад. У них были очень опасные профессии. Мама — врач. Таких, как она называют специалист по медицине катастроф. Папа — спасатель… Они погибли в один день. Работали в Вирджинии, Норфолке, если быть точнее, во время землетрясения… — Альба сглотнула и снова прикрыла глаза. Продолжила шепотом с хрипотцой в сорванном голосе. — Там… дом обрушился. Внутри остались люди. Папа вытащил подростка, которого зажало балками. Он был без сознания, и папа нес его на спине. А мама… она увидела и… Рухнули опорные колонны. Из-под обломков вытащили уже трупы.

— Поэтому ты здесь?

Альба открыла глаза и кивнула.

— У меня никого больше нет, кроме тети и дяди. И Коры, конечно.

Эдриан еще несколько секунд смотрел на уставшее лицо, затем поднялся и вернул аптечку на место. Поднял толстовку и протянул ее Альбе.

— Держи. Она теплая. Тебе явно не во что переодеться, так что она пригодится… — заметив решимость на женском лице, он протяжно выдохнул и закатил к потолку глаза. — Я тебя умоляю, не спорь. У меня уже не осталось сил отводить взгляд от твоего кружевного бюстье.

Альба моментально покраснела, забрала кофту и прижала ее к груди. Зарылась носом в мягкую ткань.

— Вот так намного лучше.

Эдриан рассмеялся и шагнул к двери. Открыв ее, вдруг замер и обернулся.

— Эй, —Альба подняла голову, — я пошутил. Взгляд вообще-то и не пытался отвести. — Альба промычала и спрятала лицо в ладонях. Опустила руки, когда он окликнул снова. — И еще… Мне жаль твоих родителей, мартышка.

Дома Альба стянула фирменную толстовку «Тигров Нортсайда» и, аккуратно сложив ее, повесила на стул. Взгляд упал на бирку, на которой были вышиты имена игроков.

На ткани, еще хранившей тепло и запах женского тела, были написаны инициалы «Н.С.».