Губы буквально сами произнесли:

– Да, прошу, лесс.

В этот момент словно не было ни кабинета ректора, ни толпы за нашими спинами, ни шепотков, недоуменных взглядов, яростного зубовного скрежета (отдельных представителей рода мужчин дубовых, беспросветных). Не было сомнений, страхов и тревог.

Не было панических мыслей: что я делаю?! Кому я доверяю, первому встречному?

Я просто твердо знала, что так надо, так единственно будет правильно.

– Что же, в таком случае, – шевельнулись эти бледные, прекрасные губы, – мне ничего не остаётся, кроме как согласится, – голос слышался мне клекотом хищной птицы – встревоженной, готовой защищать свое гнездо. – Скрепим наш договор?

И, не дожидаясь моего ответа, мужчина наклонился – и коснулся моих губ, чуть углубляя поцелуй. Я думала, мне будет неприятно, но… этого не было. Было смущение – запоздалое, яркое. Был странный затаенный восторг от того, с какой нежностью касались меня эти губы. Был… чужой запах. Леса, ветра, почему-то имбиря и теплой летней ночи. Было что угодно – кроме отвращения.

Из странного созерцательного состояния нас обоих, кажется, вырвали негромкие, но уверенные хлопки. Хлопал в ладоши ректор. Он казался… довольным? Умиротворённым? Как будто все шло четко по плану.

– Что же, поздравляю, лесс Ирнар, лесса Рейна. Уверен, вы будете прекрасной парой! Брачный союз заключим завтра же, перед началом учебного года. А сейчас, полагаю, наше собрание закончено и все могут удалиться, – с нажимом закончил Виарн.

– Но, – попытался было подать голос старикан.