– В общем, скучно не будет. Конечно, сынок, иди и не думай. Мы с тобой просто важные персоны – нарасхват.

– Точно, – Мати улыбнулся. – А мы с тобой можем на следующий день посидеть. Ты сделаешь бабку, как раньше, помнишь?

– Конечно, сделаю.

Лиля улыбнулась, вспомнив, как ещё в Москве маленький Матвей допытывался, почему это блюдо из мацы называют “бабка”, а не “дедка”. Как давно это было и как недавно. Тому маленькому кудрявому Матвейке этим летом будет пятнадцать. Он очень вытянулся и возмужал после бар-мицвы, расставшись со своими кудрями. Как-то вдруг она обратила внимание, что потемнели его светлые волосы. Прежней осталась лишь улыбка.

– Надо что-то купить к Шону? Может, сделать бабку?

– Не, мам, не нужно. Там стол грандиозный, семья большая, каждый что-то приносит. Я возьму вино.

Она кивнула. В этом плане ее сын был самостоятельным: уже год он подрабатывал на каникулах и вопрос карманных денег у них не стоял.

– Хотя, твоя помощь мне может понадобиться – кто мне продаст вино?

– Никто. Поэтому за покупками пойдем вместе.

Они бродили вдвоем по супермаркету, присматриваясь к многочисленным скидкам и акциям, наполняя свою тележку и зная заранее, что никогда их покупки даже не приблизятся к покупкам местных, которые катили к кассам тележки, наполненные с верхом.

Ну, да, у них большие семьи, много детей, возможно, что часть продуктов берется для родителей. А что надо им с Мати? Совсем немного, так, чтобы слегка прикрыть дно тележки. Мужчина, за которым они встали в очередь, оглянулся на них, с интересом кинув взгляд на их покупки: яйца, маца, растительное масло, молоко, йогурты, вино, шоколад.

– Проходи, гверет, – он кивнул на кассу. – С таким набором в очереди стоять?

Он кивнул на Мати:

– Сын?

И, не дожидаясь ответа,положил к Лилиным продуктам прозрачную коробку миндальных печений.

– Кашер ла Песах, ему понравится.

– Брурия, – помахал он кассирше. – Эти печенья не пробивай у гверет, я заплачу.

Кассирша равнодушно кивнула: ок.

Это было совсем неудивительно в этой стране – заплатить за совершенно незнакомых людей, особенно сейчас, в преддверии праздника. Несмотря на длиннющие очереди, люди улыбались, переговаривались, согретые весенним теплом после такой затяжной и рекордно дождливой зимы девяносто второго года.

Лиля почувствовала, что она тоже улыбается, наверное, впервые улыбается вот так – беспричинно и беззаботно – после смерти папы.

Хотя, почему беспричинно? Впереди праздник, самый важный праздник ее народа, праздник весны и свободы, и вообще – все должно быть хорошо.

У Нины собралась действительно небольшая компания – все, приехавшие в семидесятых.

– Я не знаю, тронулись бы мы, это все Нина, она нас вытащила.

Двоюродная сестра Нины – Нателла – просто засыпала ее вопросами: сколько лет в Стране, чем занимаются, откуда, не жалеют ли она о приезде. Традиционная анкета для вновь прибывших. Лиля коротко отвечала, немного смущенная таким вниманием к своей персоне. Да, для этих людей она ола хадаша, новая репатриантка, а у тех, кто приехал раньше, всегда повышенный интерес к новичкам. Спасла ее от расспросов Нина – позвала на кухню раскладывать многочисленные салаты.