Она обратила внимание на это “нам с мамой” и на “твой сын”.

Не было смысла спорить, доказывать, объяснять, а если и да – то уже не сейчас, когда осталось всего-то две недели.

– Да, Лиля, еще кое-что. Я готов заплатить за квартиру еще за три месяца вперед. Все-таки садик здесь рядом, чтобы тебе через полгорода не мотаться с ребенком. А там уже весна, тепло… Я с хозяином уже договорился, только решил сначала тебя спросить.

– Нет, спасибо, – она ответила сухо, не задумавшись ни на секунду. – Родители нас уже ждут. Что делать мне здесь одной, с ребенком?

– Я так и думал, – торопливо согласился Веня. – Там твой район, ты там выросла, соседи, подружки, то-се, а Матвея можно перевести в садик поближе.

– Я с этим разберусь, не переживай. Может, вообще заберу его из садика до весны.

– Очень правильное решение, а то эти простуды бесконечные, – он озабоченно нахмурился.

Лиля отметила, что муж даже не поинтересовался, кто будет оставаться с ребенком. Это были уже не его заботы, а если честно, они его никогда и не были.

После сдачи багажа квартира, освободившись от многочисленных коробок и упаковок, стала больше и просторнее. Они прожили здесь чуть более трех лет, но своим домом эти стены не стали.

“С милым рай и в шалаше”, – любила повторять мамина соседка.

Нет, эта квартирка, маленькая и компактная, была очень удобной, и шалашом её навряд ли можно было назвать. Но и раем она тоже не стала.

Она потом рассказала Лоре о предложении Вени оплатить еще три месяца за съем квартиры.

– А ты?

– Отказалась. Что мне там делать одной?

– Ой, Лилька, и когда ты ума-разума наберешься? Он , твой Веник, прекрасно понимал, что ты откажешься. На то и был расчет. Надо было деньгами взять. Да хотя бы на оплату той же няни. Ладно, поезд ушел. И без его денег не пропадешь. С такими-то родителями, как у тебя…

– Да, они у меня замечательные, – она улыбнулась и покачала головой. – Им ничего не надо объяснять.

Провожать зятя отец отказался.

– И без нас улетят, – категорично заявил он. – Там родня большая, нашего присутствия или отсутствия никто и не заметит. А если и заметит – невелика беда! Неприятность эту мы переживем, правда, Фаечка? А ты, конечно, тебе сам бог велел. Жены всегда мужей провожали.

– Не знаю, надо ли в аэропорт брать Матюшу, грипп повсюду свирепствует, схватит там чего-то в этой толпе, не дай бог, как ты думаешь, Лика?

– Не знаю, мам. Не думала об этом, если честно.

– Да он сам должен был тебе предложить попрощаться дома: и с тобой, и с ребенком. Как он людям в глаза смотреть собирается? – по тону отца Лиля поняла, что он еле сдерживается, чтобы не наговорить лишнего.

За два дня до полета Лиля забрала Матюшу из садика тихим и апатичным. К ночи поднялась высокая температура. Дыхание было неровным, хриплым. Такое было впервые и Лиля почувствовала – это не его обычные простуды с температурой до тридцати восьми, которые проходили за три-четыре дня.

– Вызывай скорую, я еду, – приказала мама по телефону.

В нужные моменты фея сворачивала хрупкие крылышки и превращалась в воительницу, готовую на все, чтобы справиться с бедой.

Скорая приехала на пару минут раньше, чем мама.

Врач – женщина средних лет с усталым взглядом – внимательно прослушала Матвея, который в её руках казался неподвижной безвольной игрушкой, не реагирующей ни на слова, ни на жесты. И только когда она тщательно осмотрела ему горло, то вздохнула:

– Я сначала заподозрила воспаление лёгких, но горло не оставляет сомнений: фолликулярная ангина, можно и мазок не брать. Стрептоккок налицо. Отсюда и температура типичная, и общее состояние. В больницу не возьму. Выпишу антибиотики. Колоть есть кому?