Да я уже сделал это, мать вашу! Через час мне привезут доказательство. И это раздражает меня еще сильнее. Каждый раз кажется, что разочаровать меня уже невозможно. Я видел все. И каждый раз я ошибаюсь. Только стоит вновь прикрыть глаза, и передо мной снова неземные пальцы в краске и светлая кожа, так похожая на бархат.

Во рту пересыхает, в солнечном сплетении зудит все сильнее. Я даже тру в этом месте кулаком, чтобы снять напряжение.

Раздается звонок. Я открываю дверь и забираю у курьера картину. Тут же, нетерпеливо, как маленький ребенок, получивший долгожданный подарок, распаковываю ее, роняя на пол обрывки плотной бумаги. Ставлю у дивана и зависаю, разглядывая изображение.

Что такого в этой картине? На первый взгляд это просто хаос из разноцветных линий и фигур, но чем дольше я смотрю на них, тем больше улавливаю последовательность и закономерность в сочетании цветов и крохотных кусочков общего рисунка.

– Да-да, – смеюсь, разговаривая сам с собой, – ты же чокнутый придурок, и картина эта чокнутая, поэтому ты ее забрал, чтобы она больше никому не досталась.

Несу творение Лоры в спальню и вешаю прямо напротив своей огромной кровати. Разваливаюсь на подушках и понимаю, что хочу поговорить с этой девчонкой. У меня даже повод есть, чтобы ее найти. Самая странная художница из тех, что я видел, хотела услышать, что я думаю об этом изображении. Пожалуй, я могу ей рассказать ради того, чтобы еще раз увидеть ее красивые пальцы в потеках разноцветной краски.

Лора

– Платье? – недовольно интересуется Арий, войдя в мою комнату. – Тебе будет холодно.

– Не будет. Ты отвезешь меня в студию, а там работает отопление. Я не собираюсь гулять сегодня, поэтому хочу платье, – спокойно поясняю брату, пропуская ткань сквозь пальцы и представляя, как это тонкое полотно может смотреться с чем-то тяжелым и даже грубым.

Мне нравятся образы, которые рисует мое воображение, натренированное за целую жизнь в творчестве, и я перебираю свои вещи в шкафу, пытаясь найти что-то подходящее.

– Что ты ищешь? – Арий оказывается рядом, касается своим плечом моего.

Простые жесты, отработанные до автоматизма, помогают легко ориентироваться в пространстве. Не знаю, как мы пришли к этому. Он просто всегда старался сделать мою жизнь комфортной. Мы учились вместе.

– Я сама найду, не мешай, – улыбаюсь брату и цепляюсь пальцами за шерстяной кардиган. Провожу ладонями вниз, вспоминая его длину и решая для себя, что это именно то, что мне нужно. – Я хочу переодеться, – деликатно напоминаю Арию.

– Конечно. Я жду в гостиной.

Он уходит. С тихим щелчком внутреннего замка закрывается дверь, и я переодеваюсь в то, что подобрала для себя сегодня. Волосы пока оставляю распущенными, в студии соберу их в хвост, чтобы не мешали.

Иду к брату.

– Что скажешь? – кручусь из стороны в сторону и вокруг своей оси.

– Иногда мне кажется, что случилось чудо и ты видишь, – вздыхает он. – Красивая очень. Тебе идет лавандовый, сестренка. Он придает твоей светлой коже сияние. Поехали, иначе я опоздаю на работу.

В машине Ария тепло и всегда вкусно пахнет. Когда он курил, от его одежды всегда пахло дымом, и в салоне витал горьковатый запах табака, оседающий на моем языке неприятным послевкусием. Теперь брат бросил эту вредную привычку, и я чувствую запах натуральной кожи, немного древесных ноток и цитрус. Мужской теплый запах, не такой терпкий, как от того парня из галереи.

Арий довозит меня до небольшой студии, которую мы арендуем с недавнего времени. Он подарил мне ее на восемнадцатый день рождения, зная, как для меня это важно.