– Ещё пару минут, дождёмся моего отца, и поедем.

Я откидываюсь на спинку сиденья, прикрываю глаза. Чуть улыбаюсь, когда чувствую движение слева, а соседнее кресло продавливается от тяжести устроившегося рядом человека.

– Ну привет, Аглая, – тихо обдаёт меня мятным дыханием Лютаев. – Сегодня ещё не виделись.

Я слегка поворачиваю голову вбок, распахиваю глаза, уже не пытаясь сдержать улыбку.

– Доброе утро, Илья Александрович.

Мы смотрим друг другу в глаза и улыбаемся. Мир вокруг исчезает, перестаёт иметь значение, сужаясь до ледяных, искрящихся сотнями солнечных зайчиков глаз.

Микроавтобус трогается с места, навстречу приключениям, которые беспокоили меня всего каких-то несколько минут назад, но больше не беспокоят.

У меня есть заботы поважнее. Например, пальцы Лютаева, лежащие на мягкой подушке сиденья, в считанных миллиметрах от моих. Его длинные ресницы, отбрасывающие тени от каждого скользящего по мне движения глаз. Его обалденная улыбка в густой ухоженной бороде. Лучики морщин. Десятки веснушек. Выбритые виски под вязаной шапочкой бини.

На очередном повороте мы подскакиваем на дорожной кочке, и самые кончики наших пальцев соприкасаются. Этот крохотный контакт вызывает во мне невообразимую бурю эмоций. Я чувствую, как вся покрываюсь гусиной кожей, и закусываю губу.

Лютаев медленно опускает взгляд от моих глаз на губы. Оглаживает пальцами мои блестящие ногти, пальцы, всю кисть, пока наконец не берёт её в свою руку, накрывая второй ладонью, и не прикрывает глаза.

Я веду себя тихо, словно мышка, боясь спугнуть это мгновение и привлечь к нам ненужное внимание. Периодически бросая взгляды на Миленку, я думаю, видно ли с её места, за широкой спиной отца, то, что происходит между нами? Но Милена, даже если и перехватывает мой взгляд, оторвавшись от поцелуев со своим парнем, лишь ободряюще улыбается мне в ответ, никоим образом не показывая, что её что-то напрягает.

Мы доезжаем до горнолыжного курорта довольно быстро, ещё быстрее весь честной народ разбредается по подъёмникам – в отличие от меня, им и местность знакома, и давно составлен план. Рядом со мной остаются сама Милена, Петруша, французская четвёрка и Лютаев.

– Ну что, пап? На Розу Пик? – с нетерпением спрашивает Милка, пока я озираюсь по сторонам.

Думаю даже предложить им такой вариант: пока они будут покорять трассы, я погуляю здесь. Пройдусь по выложенной брусчаткой набережной реки, полюбуюсь самым необычным селом, в котором мне когда-либо доводилось и доведётся побывать. Но с другой стороны, у меня ещё будет время для прогулки здесь, от коттеджного посёлка меньше часа езды. А вот на подъёмники и горные карусели одна пойти не рискну. Поэтому, бросая последний взгляд на стильные постройки, я плетусь за своей группой.

Милена разглядывает карту с маршрутами трасс, что-то обсуждает с отцом, Петя занимается тем же с Филиппом и Венсаном, а Миа с Лаурой слушают то одних, то других, очевидно, выбирая к кому и на какой трассе примкнуть. Мне выбирать нечего. Полюбуюсь белоснежными вершинами и видом на горизонт, утопающий в красках поздней осени, прогуляюсь по горным тропкам, почитаю книгу в кафе, но ни за что не встану на лыжи.

– Так, – берёт на себя бразды правления этой маленькой толпой подданных Миленка, – нам несказанно повезло. В этом году рано лёг снег, и уже открыты почти все трассы. Поэтому предлагаю подняться уже наконец, а по ходу выберем маршрут.

Мы устраиваемся в закрытой кабинке подъёмника, и мне становится не по себе. Я с тревогой смотрю вниз, на удаляющуюся землю и дома. От плавного покачивания этой болтающейся в воздухе на сомнительном тросе капсулы сердце взлетает к самому горлу и отдаётся громким стуком в ушах. Ослеплённая от страха я не слышу ничего из разговоров моих спутников. Где они собираются кататься? Здесь кругом лишь пожухлая трава да деревья!