Мне так одиноко.

Тёма был моим солнцем. И, когда оно скрылось, все погрузилось во мрак. Я застыла, словно стрекоза в янтаре. А вот теперь, стоило мне его встретить, как я снова начинаю шевелить лапками и двигать крылышками. Неважно, что я его отталкиваю. Важно, почему я это делаю. Снова.

Мне становится так жалко себя, так обидно за нас, так невыносимо грустно от того, что нельзя вернуть все вспять, в то время, когда я не могла и дня прожить без своего любимого. Слез нет. Я больше не рыдаю, не реву белугой – наверное, я уже наревелась на сто лет вперед, – мне просто больно дышать. Я пытаюсь вздохнуть, но легкие не хотят расправляться.

Женька медленно поглаживает меня по спине, и так я постепенно успокаиваюсь.

— Как я выгляжу? — заглядываю ей в глаза, когда меня отпускает.

Женька издает сочувственный вздох и честно отвечает:

— Не айс.

— Думаешь, он догадался?

— Мой опыт общения с мужчиной подсказывает, что они могут быть ужасно слепы к самым очевидным вещам. Им нужны факты. Какие у него факты?

— Я сказала, что мне похер на него.

— Теперь понятно, почему он такой загруженный.

— Загруженный, как же… — вспоминаю, как он бросился догонять нашу вожатую.

— Знаешь, что мы сделаем? — интригующе произносит Женька.

— Что?

— Выпьем шампусик, накрасимся, оденемся, как шлюхи, и пойдем на дискотеку! — выдает она.

— Я не хочу. У меня нет настроения веселиться.

— Надо, Федя, надо, — кивает подруга.

— Подожди, а как же твой стрим? — напоминаю ей.

— Мася проведет, — уверенно отрезает Лосева. — Он мне должен из-за своих мутных делишек с Файфером.

— А у нас есть шампанское? — удивляюсь я.

— Да, в машине две бутылки “Просекко” лежат, — весело отзывается Женька. — Я на др привезла. Но сегодня они нужнее.

7. 7

Артем

— Ну, как там дела с канализацией, Супер Марио? — интересуется Лосев, глядя на меня поверх монитора.

— Жопа, Макс. Как и все остальное.

— Да подожди ты, еще только первый день, — успокаивает меня друг.

Он зависает в ноуте, монтирует отснятый сегодня материал, а я только пришел из душевой.

— Ты слышал, что они говорят? — скинув кроссовки, подхожу к шкафу, чтобы взять полотенце.

С волос капает вода, шмотки все сырые.

— Кто?

— Да они все. Совок на минималках… Тухлый отдых… — Накидываю полотенце на голову. Меня всего колошматит. — Одним охота побухать, другим надо, чтобы тут не бухали… Приехали по халяве, еще и выебываются.

— Эй, мужик, где твоя клиентоориентированность? — фыркает Макс.

Я швыряю полотенце на кровать, стягиваю толстовку, достаю телефон и открываю галерею со скринами.

— На… почитай, что пишут под моим постом, — вручаю Максу телефон.

— Всему своё время… — он начинает читает вслух, как будто специально. — Зачем взрослым притворяться подростками… Они ими уже были. Нездоровые какие-то развлечения… — бормочет, заметив, что я еще сильнее психую. — И мне непонятно, зачем этот детский сад… — продолжает читать гнусавым голосом. — В детство не вернуться… Просто бы сделали нормальную базу отдыха, домики, мангальную зону, можно песни у костра, но без перегибов. А-то какие-то вожатые… — бросив на меня виноватый взгляд, читает еще тише, съедая половину слов: — Взрослые дуря… отрыва… от реа… мира... Бля, Файфер, — резким движением протягивает мне телефон, — если бы мы с Женькой реагировали на высеры всяких хейтеров, у нас бы нихрена не получилось. Забей. Эти же двадцать человек сюда приехали. Значит их что-то зацепило.

Я плюхаюсь на свою кровать. Она скрипит.

— Ага. Стоимость путевки, — напоминаю Максу, благодаря чему мне удалось заманить сюда людей.