На следующий день мадам Лужо принесла чистую форму, пахнущую свежестью. Накануне я с волнением представлял, как придется в старых лохмотьях, скрываясь ото всех, пробираться до склада за новой формой.

– Благодарю! – произнес с жаром. – Что бы я без вашей помощи делал?!

– Мелочи, Сидерик, – отмахнулась довольная мадам.

– Как я смогу отблагодарить вас?

Она пригладила темную прядь за ухо, призадумалась и ответила:

– Когда начнется отработка, надеюсь, ты со всем старанием будешь пропалывать наши лекарские грядки.

– Обещаю. А когда отработка?

– Да хоть каждый вечер, если тебе будет нечем заняться.

Я кивнул.

– А теперь одевайся, и пойдем, провожу до комнаты…

Серые штаны и курточка, с блестящими пуговицами, на которых красовался стилизованный луч, выглядывающий из-за тучи, висели на мне, как на пугале. Зато ботинки пришлись впору. А на синюю рубашку, тоже широкую в плечах, я даже не обратил внимания. Ее не видно. Также к форме прилагалась плюшевая шапочка и темно-серые носки.

– Какой же ты худой! – вздохнула целительница, и я от смущения вцепился в полу куртки. – Себя-то видел?

– Нет.

Она достала из кармана синего платья небольшое зеркальце, женское, милое, с тоненькой чеканной каемкой, и протянула мне.

Поднеся, я увидел светлые волосы с золотисто-серым отливом,  бесцветные брови, щелочки-глаза, радужку болотного цвета, тонкие губы на худом, бледном лице и вздернутый нос. Ах да! Забыл про торчащие уши, будто меня за них только и таскали. Я смотрел на себя и не верил отражению.

– А сколько мне лет? – поднял за задумчивую целительницу глаза.

– Четырнадцать. А ты сколько думал? – она кивнула, и мы пошли. Точнее, она шла, а я плелся следом, вертя головой по сторонам.

Иногда я выглядывал из лазарета и успел мельком рассмотреть стрелочные витражные окна, плиточный пол с почерневшей, кое-где потрескавшейся плиткой, арочные потолки с затейливой лепниной. Но теперь, спускаясь по винтовой лестнице башни, чувствовал себя мелкой букашкой в величественном строении.

– Нам недалеко. Запоминай. В южной башне располагаются боевые маги, западной – бытовые и менталисты, восточной, – она обвела рукой помещение, – целители. А в северной, куда пройдем по крылу, все остальные. Посмотри. – Проводница остановилась у приоткрытого окна. – Видишь, здание, смыкающее башни? Это одно крыло из четырех.  В них находятся комнаты преподавателей и студиозов.

В твоем северном крыле мало жильцов, поэтому в нем селят приезжающих на обязательные лекции гостей. Пользуются спросом комнаты на нижних этажах, ведь пока набегаешься вверх-вниз – замучиться можно. Но ты парень крепкий, справишься.

– Я живу на верхнем?

– В крохотной комнатушке, зато один. В центральной башне находятся кафедры факультетов, кабинет ректора, общая библиотека. Ниже главный зал и малый, под ними столовая. Сейчас уже поздно осматривать академию, но завтра у тебя будет время сориентироваться, а послезавтра вернешься к занятиям. Также я переговорила с мадам Пуасси, комендантом на твоем этаже, чтобы она проявила к тебе некоторое снисхождение. Она женщина бесцеремонная, но добрая. Думаю, у вас есть шанс найти общий язык.

– А раньше хоть с кем-то мне удавалось его найти?

– В общем-то, нет, – после ответа я расстроился. – Но если совладал с разбойниками – ты не такой слабый, каким кажешься.

– Угу, – выдохнул. – Силач.

– Первоначально сила исходит из души. Не каждый, кто силен телом – крепок духом. Задирать могут любого. Не поверишь, но сиятельные отпрыски и их родители тоже бросают вызов магистрам. Еще хочу предупредить: тебя могут подначивать на отчаянные поступки, возможно, лежащие за гранью дозволенного. Не поддавайся.