Но я не мог. Уж лучше пышногрудая разносчица в таверне, которая готова на всё, чтобы оказаться в постели у принца, чем эти лживые твари.

— Ну, не знаю, – продолжил сомневаться Анджей. – Вот её отец – тот явно непростой. Но относительно него Его Величество наверняка держит ухо востро.

— Отец велел мне быть таким же внимательным и к Оливии.

— Зачем? Совсем девчонка ещё.

— Если у них есть скрытая цель, мы сможем выяснить через неё.

— А если её нет, и ты зря так напрягаешься?

— Можем проверить, – я откинулся к спинке стула и скрестил руки на груди. – Она тебе нравится?

Тот повёл головой:

— Ты же знаешь, мне нравятся такие чтоб… в теле.

— А если она воспользуется чарам?

— Ну, тут уж я не могу за себя отвечать.

— Вот именно. Познакомишься с ней, представишься наследным принцем Элджероном. Если почувствуешь, что взял бы её прямо на месте, значит, точно чары.

— Это я могу, – кивнул Анджей. – А ты?

— А я буду наблюдать за вами. Через своё зеркало. Веди её в мою комнату под предлогом того, чтобы показать ей коллекцию картин с изображением дворца в разные времена. Они расположены в белом шкафу, не заблудишься.

Анджей кивнул:

— Тогда я пошёл?

— Ступай.

Он всегда был исполнительным и никогда не заставлял себя ждать. Какое бы задание ни получил Анджей, всё всегда было выполнено вовремя и со всем старанием, за что отец его особенно любил и использовать в самых ответственных делах, хотя степень родства у наших семей была весьма условная, и Анджей едва ли мог считаться дворянином.

Некоторое время я наблюдал за тем, как он раскланивается перед Оливией, потом подал ей руку, и та, послушно вложив в неё свою ладонь, неспешно последовала с ним к выходу из обеденного зала. Дождавшись, когда они скроются за дверью, я вытер тряпичной салфеткой губы, бросил её на стол и быстрым шагом направился к комнате зеркал.

В спешке я то и дело невольно обращался тенью, проскальзывая по коридорам дворца. Слуги расступались, но не успевали даже склониться в положенном поклоне, потому что я уже пролетал мимо, едва касаясь тех, кто не отступил вовремя, теневой сущностью. Скорее всего сегодня им будут сниться кошмары, но меня это мало волновало.

Наконец, оказавшись почти в противоположном конце дворца, на одном из подземных этажей, медленно переступив через кровную защиту, я оказался в Скрытом Подземелье, где наша семья хранила самое ценное – то, к чему не допускали даже самых преданных стражей. Любой, в ком не течёт кровь моего отца, умер бы на месте в тот самый момент, когда переступил черту. Даже мне здесь было не по себе. По спине бежал холодок, и каждый раз, останавливаясь перед Скрытым Подземельем, я на мгновение переживал сомнение, что всё ещё являюсь сыном собственного отца.

Однако и в этот раз ничего не случилось. Отыскав нужную дверь, я вошёл в просторный зал, весь уставленный зеркалами. Большая часть из них не прислушается ко мне, и не покажет, что происходит по ту сторону, но как минимум одно – услышит только мой голос.

— Ас-сарам ниуби, – прошептал я на древнем наречье. – Клаллиэн тур’ук.

Зеркало медленно ожило. Его поверхность стала сверкать начищенным серебром, постепенно обретая перламутровый оттенок, и через некоторое время я стал отличать в нём черты собственной комнаты.

Это не было простое зеркало, в котором можно было бы увидеть отражение, скорее окно, позволяющее заглянуть внутрь и разглядеть почти всю комнату. Оно было глубоким, объёмным, почти реальным. Отец говорил, что наши предки были способны даже перемещаться посредством этих зеркал, но сейчас вряд ли какой фейри рискнул бы попробовать. Слишком велика вероятность увязнуть в волшебном серебре.