Я стреляю глазами в смельчака и тот опускает взгляд. Понимает ошибку. Быстро исправляется.

- Виноват, сэр. Она приложила мне табуретом по башке и расцарапала Биллу лицо.

- То есть вы хотите сказать, что вас уделала девчонка? Серьезно? - спрашиваю обалдело.

Охреневаю.

А они что. Молчат, болваны.

Я разочаровано качаю головой. Сжимаю кулак в кармане, зажимаю переносицу свободной рукой. Чертыхаюсь себе под нос.

Поднимаю на них взгляд.

- Значит так, - командую я. - Чтобы к утру всего этого погрома не было. Завтра я пришлю человека, смотрите, чтоб она... - прерываюсь, потому что слышу тонкий прерывистый вздох.

Стреляю глазами в кровать.

Наша красавица очнулась.

Коротко прочищаю горло. На автомате сглатываю.

- Свободны, - я не свожу с нее взгляд, мой голос низкой вибрацией резонирует по комнате.

Дважды повторять не нужно. Были бы на деле такими резвыми.

Девчонка со стоном привстает с кровати. Упирается в нее рукой, помогая себе, и прикладывает другую к голове. Шипит, болезненно скривив лицо. Садится. А затем резко столбенеет. Замечает, что не одна.

Ее глаза расширяются, из груди вырывается прерывистый вдох. Она застывает с рукой на голове и в оцепенении подводит взгляд.

Я делаю шаг и беру стакан с тумбочки.

Протягиваю ей.

- Выпей. Полегчает.

Она смотрит на протянутый стакан, не шевелится. Сбитая с толку. Переваривает. Взвешивает, не собираюсь ли я ее отравить.

Затем все же принимает и выпивает до дна.

- Спасибо, - благодарит потушенным голосом. Ставит стакан обратно, на меня не смотрит.

Я подтягиваю стул, поворачиваю его к себе задом. Упираюсь ладонями в спинку.

Смотрю на нее. Сверлю взглядом.

- Зачем побежала? Я же сказал, будь тихой, не тронут тебя.

Она качает головой, обнимает себя руками. Плечи слегка дрожат, взгляд опущен вниз.

- Они сами открыли дверь. Я заперлась, я была тихой, а потом... Я испугалась.

С губ срывается всхлип, по щеке побежала слеза. Этого ещё не хватало. Она поднимает глаза и спрашивает так робко, будто я собираюсь ударить ее:

- Он... не собирался насиловать меня?

- Нет, Лесли, - смотрю прямо. - Он принес тебе поесть, - киваю на столик и снова смотрю. - Ты же голодная, Лесли?

Она осторожно прослеживает за моим кивком и на автомате сглатывает.

Краснеет, опустив глаза. Робко кивает. Стыдится.

- Ладно, давай ты сначала все же примешь горячую ванну, а затем поешь.

Она не двигается. Сидит.

Я отталкиваюсь ладонями от спинки и подбираю с сидения одежду. Полотенце, толстовка, штаны. Белье.

Протягиваю ей.

- Иди, Лесли.

Она наконец отмирает. Нерешительно косится на одежду, сглатывает. Глаз по прежнему не поднимает. Робко принимает тряпки и прижимает их к груди. Чуть смелеет, обнимает руками. На меня так ни разу не посмотрела.

Затем все же поднимается и идёт к встроенной в комнате двери. Я же остаюсь на месте. Черт знает зачем. Я просто смотрю вслед.

7. 7

Я не ожидала. Честно.

Думала, он накажет меня. За побег. Ударит, наорет, вышвырнет прочь.

Вместо этого я сижу и наминаю жареную курицу. И это после густого супа из мяса.

Он смотрит на меня.

Поначалу я смущалась, но затем наплевала. Инстинкты взяли верх и голод заполнил собой артерии.

Этот мужчина схватил меня, увез в безлюдную местность и запер в доме. Теперь же мне это видится в другом свете.

- Ты поела? - поднимается в воздух зычный мужской голос. Впервые за последние десять минут.

Я поглядываю на отложенную на "десерт" сочную куриную ножку и останавливаюсь в колебании.

Это был намек, что мне уже хватит или что?

Тоскливо вздыхаю и все же откладываю вилку. Оставлю на потом.

Киваю.