– Можно у Тараса спросить, как они справляются. Им сейчас часто приходится с дочерью мотаться по городам. Не представляю, Тарас, как ты все успеваешь: и бизнес, и семья, – говорит Ксения.

– Так и успеваю.

От внимания не ускользает, как в это мгновение смотрит на Тараса Ваня. Пристально, задумчиво. Он сам переводит разговор в рабочее русло, а мы с Ксенией так и шушукаемся о своем женском.

Я рассказываю, что потихоньку вернулась в строй. Пока сложно совмещать, но приходится: дела в центре идут не очень. Мне вдвойне тяжелее, потому что Каримов занялся другими проектами, а Кирилл не из спокойных малышей.

– Скоро пройдет. Первые месяцы – они такие, – утешает Ксения, поглаживая мой локоть. – Зато потом все будет как по маслу.

Кир дает мне аж целый час провести в кругу друзей. Почти друзей. Тарас в их число не входит. Ненадолго сменяю Нору, а когда возвращаюсь, в коридоре возле ванной я сталкиваюсь с Савчуком.

Он преграждает путь.

– Не приближайся! – требую я, чувствуя, как от его близости оголяется каждый нерв. – И больше не появляйся здесь. Понял?

Тарас пытает взглядом, будто хочет что-то прочитать на моем лице. Или никак не может насмотреться.

– Та сцена, как ты кормишь ребенка… теперь постоянно будет перед глазами.

Его голос прокатывается по коже, заставляя волоски встать дыбом. Воздух между нами словно трещит от напряжения.

– У тебя дома жена и дочь. Любуйся ими сколько захочешь.

– Эва, ты обещала, что после родов мы поговорим. Ты родила, и…

– И выхожу замуж.

– Назло мне?

– Делать что-то назло человеку, который мне никто? Ты слишком высокого о себе мнения. Ваня был рядом в те несколько месяцев, когда мне нужна была помощь, и он будет отличным отцом для моего сына.

– Все-таки он был донором?

– Тарас, у нас порознь замечательно жизнь складывается. Лучше не придумаешь. А вместе – никак. Увы.

Я хочу пройти мимо, но он хватает за руку, отчего пульс взрывает виски.

– Еще раз так сделаешь, и я скажу мужу.

– Он пока не муж. Значит, я могу трогать.

– Не можешь!

Вырвавшись, я ухожу с гордо поднятой головой, но гулом в ушах. Между лопатками жжет. Внутри я, конечно, разбита, после душевного шторма из-за нового предательства Савчука пока еще много руин. Однако мой Кир… с ним я возрождаюсь, он залечит самые болезненные раны. Со временем. А Ваня ему в этом поможет.

Когда возвращаюсь за стол, мужчины собираются покурить на улице. Подошедший Тарас заявляет, что ему пора, и я будто освобождаюсь от невидимого давления. Наконец эта пытка закончилась.

Поздно вечером, проводив гостей и снова покормив сына, оставляю его с Норой и иду к Ване. Не знаю, хватит ли сил на что-то большее, кроме сна, но я хочу попробовать.

Замираю у двери его кабинета. За ней тихо, слышно только, как шуршат бумаги. Я заглядываю. Ваня весь в работе. Сутулится над столом, перебирает документы. У Крайнова какой-то неуемный азарт, и я часто подшучиваю, что такими темпами он подсидит Новикова. На что он всегда улыбается и просит при Саше так не говорить.

Ваня даже не замечает, что я вошла, пока не подхожу ближе. Становлюсь за его спиной, обнимаю за шею и кладу подбородок ему на плечо.

– Может, пойдем в гостиную? Попьем чай или… – предлагаю, надеясь, что он отложит свои дела хотя бы на пару минут.

– Заманчиво, – отвечает Ваня, не поднимая головы.

– Вань, – зову я мягко, но настойчиво.

– Да-да. – Он откидывается на спинку кресла, потягивается. – Идея хорошая. Кстати… – Ваня на секунду замолкает, как будто решая, стоит ли продолжать. – Савчук сегодня за столом изображал примерного семьянина, но, когда мы подписывали документы, у него из папки выпало свидетельство о разводе.