И я старалась как могла, рассовывая по карманам сумы подписанные небьющиеся пузырьки со снадобьями, что дала мне в дорогу бабуля, уверяя в необходимости иметь их при себе, а также походные принадлежности в виде вяленого мяса, кремния и сухого трута, чтобы можно было разжечь костёр в дороге, не используя магию, поскольку в некоторых местах нашей необъятной империи привлекать к себе лишнее внимание, разбрасываясь ведьмовскими заклинаниями направо и налево, не стоит.

— Как ты? — стоило только вернуться домой, матушка тут же появилась на пороге моей комнаты.

— Нормально, — улыбнулась я, чувствуя странное спокойствие, охватившее меня после посещения бабули, не иначе та что-то подмешала в чай, хотя, может, так и правда лучше. — Не знаю, вернусь ли сегодня домой, или дорога уведёт меня на север, но хочу, чтобы ты знала — я люблю тебя и Мири, бабулю, конечно, тоже, но речь сейчас не о ней, — замолчав на мгновение, подбирая слова, я продолжила, не сомневаясь в сказанном ни на секунду. — В том, что случилось, нет твоей вины, поверь. Помнишь, о чём любит твердить наша ба? О том, что если тебе суждено оказаться в каком-либо месте, в определённое время…

— …ты всё равно там окажешься, хочешь того или нет, — продолжила фразу матушка, смахнув набежавшую слезу. — Всё я помню, но на душе от этого не легче.

— Скоро Мири поправится и вновь станет тебе опорой, а я… Такая жизнь не для меня, мам, — промолвила, опустив глаза. — Я чувствую себя словно в клетке.

— Знаю, — грустно улыбнулась та, — но надеялась до последнего, что ты примешь свою судьбу.

— Я и принимаю, вот только сменить тебя на посту верховной — это не моя судьба, а Мири, — подняв глаза, я взглянула в бледное мамино лицо, — прости.

— Я не в обиде, честно, — коснувшись тёплой ладонью моей щеки, вздохнула матушка, — но хочу, чтоб ты кое-что для меня сделала.

— Что? — насторожилась я.

— Возьми это кольцо, — мама стянула с пальца старинную золотую печатку, знак верховной ведьмы восточного клана, что передавалась в нашей семье из поколения в поколение, от матери к дочери. — Пока оно на твоём пальце, я буду чувствовать, как ты, где ты, и мне будет спокойнее. А в случае необходимости можешь просто показать его в любом из ведьмовских кланов и получишь помощь.

— Спасибо, — искренне поблагодарила я, — только оно очень приметное, будет привлекать лишнее внимание.

— А морок тебе для чего? Наложи заклятие, и нет проблем, — надев мне на палец кольцо, матушка прижала к себе. — Обещай, что будешь себя беречь.

— Обещаю, — шмыгнув носом, закивала я, — а ты береги себя.

День незаметно сменился вечерней прохладой, а в сгущающихся сумерках деревья и кустарники начали принимать причудливые формы, напоминая то горного тролля, то неведомые дворцы, силуэты которых вырисовывались на фоне стремительно темнеющего неба. Но сейчас красота вечернего леса меня мало волновала, гораздо больше — само небесное светило, коснувшееся линии горизонта и приближающее момент истины.

— Надо же, маленькая ведьмочка не так глупа, как показалась вначале, — раздался из тени старого дуба насмешливый голос. — Признаюсь, я был уверен, что ты не придёшь. Что ж, удивила!

Тёмные волосы дроу поблёскивали в лучах заходящего солнца, а в глазах горел азарт, как раз то, что мне было нужно. Теперь бы правильно разыграть свою партию, чтобы этот остроухий карасик попался на крючок, а дальше буду действовать по обстоятельствам. Только бы бабуля справилась с Шушей и не выпустила её раньше времени.

Амадей неспешно приближался, не спуская с меня нахального взгляда. Его движения напоминали поступь хищника, вышедшего на охоту. Эх, а ведь и правда хорош, мерзавец — высок, статен, широк в плечах... Но, как говорят умные люди: «Хороша Глаша, да не наша». Лучше бы век не видеть этой красоты, чем ходить по краю пропасти, рискуя каждую секунду сорваться вниз.