В нише, где я одевалась, было что-то вроде полочки. Наверно, для статуи или вазы. Мы с дядюшкой сели там и начали совещание. Я рассказала об Энрико и о том, какие выводы сделала из его слов.

- Смотри, дядь Петь, я думаю, это какая-то альтернативная реальность со сдвигом в прошлое. Может, то самое четвертое измерение, чем черт не шутит. Если судить по одежде и газовым фонарям, где-то самый конец девятнадцатого века. Здесь тоже есть, точнее, был Рене Камбер, хозяин этого замка. Вот он как раз и умер. И это его одежда – которую ты позаимствовал. У него была дочь. Погибла молодой. И остался сын Пьер. Смекаешь?

- Смекаю, что схожу с ума, - страдальчески скривился дядя.

- Вот и у меня была та же реакция. Вполне достаточно Ля Сирен и Джо-Джима, чтобы рехнуться. А тут еще такое. Но знаешь, я тебе скажу как врач, человеческая психика – штука гибкая. На самом деле люди реактивно сходят с ума не так уж и часто. В большинстве своем и не к такому приспосабливаются. Давай будем есть слона по кусочкам. Вот прямо сейчас мы вряд ли придумаем, как вернуться обратно. Если это вообще возможно. Поэтому надо определить первоочередные задачи. Грубо говоря, что будем жрать и где спать. Я вот, если честно, здорово есть хочу. Только не предлагай ограбить кухню, точно попадемся.

- Подожди, Лик, - дядя потер заросший щетиной подбородок: видимо, пребывание в облике кенгуру ее рост не затормозило. – Ты сказала этому типу, что мы приехали на похороны?

- Да мало ли что я сказала. Только не говори, что действительно предлагаешь выдать себя за Пьера Камбера и его племянницу, - фыркнула я.

- Почему нет? Я ведь и правда Пьер Камбер, а ты моя племянница, - дядины глаза блеснули хорошо знакомым авантюризмом.

- Да потому, дядь Петь, что здесь есть свой Пьер Камбер. И, думаю, он уже тут. Возможно, с племянницей. Может, напасть на них, раздеть, запереть в какой-нибудь подвал и занять их место? Так ведь не факт, что мы на них похожи. Нет, надо валить отсюда. И чем быстрее, тем лучше.

Подумав, дядя согласился. Слева, насколько хватало взгляда, берег уходил в отвесные скалы. Оставалось идти через парк, рискуя наткнуться на какого-нибудь садовника или сторожа.

- Значит, не нужно красться, - пожал плечами дядя. – Пойдем уверенно. Как будто так и надо. Если здесь полно народу, вряд ли все всех знают.

11. 10.

Вообще-то трудно чувствовать себя уверенно, если на тебе мужской костюм, висящий, как на вешалке, нет ботинок и при этом длинные волосы. Впрочем, носки были темно-коричневыми и издали вполне могли сойти за обувь.

Наклонившись, я задрала брючину, спустила носок и оторвала штрипку от бельевой штанины. Связала волосы в хвост и спрятала его под высокий воротник рубашки. Со шляпой было бы совсем незаметно.

- Может, нам совершить какое-нибудь мелкое хулиганство, Лика? – покусывая изнутри щеку, предложил дядя. – Посадят в тюрьму. И крыша над головой, и бесплатная еда.

- Прямо как у О. Генри, - хмыкнула я, стараясь идти по траве, где помягче. – Во-первых, мы не знаем, как тут обстоит с пенитенциарной системой. Может, за хулиганство отправляют на каторгу. А во-вторых, меня все-таки смущают эти русалочье-кенгуриные дела. Хорошо, если это была разовая акция. Что-то такое вроде осложнения перехода из одного мира в другой. А если мы каждую ночь будем превращаться в Ля Сирен и Джо-Джима? Не хотела б я оказаться русалкой в тюрьме.

- Тогда вопрос о пропитании и ночлеге встает со всей остротой. Чтобы просить милостыню, у нас слишком приличные костюмы.

- Сделать их неприличными не проблема. Но опять же, мы не знаем, вдруг здесь запрещено просить милостыню? Или там петь на улице за деньги. Есть еще вариант. Пойти на рынок или на вокзал и поискать черную работу. Что-нибудь носить, таскать, разгружать.