Роберт проводил друга до постели и снова уложил его. Затем он дал ему успокаивающее средство, оставленное доктором, которого вызывали официанты из кофейни на Бридж-стрит, когда Джорджу стало плохо.

Тяжкий сон смежил очи Джорджу Толбойзу, и ему приснилось, что он добрался до Вентнора и нашел там жену, живую и счастливую, но сморщенную, старую и седую, и нашел сына, ставшего взрослым молодым человеком.

Ранним утром следующего дня он сидел напротив Роберта Одли в вагоне первого класса экспресса «Лондон – Портсмут». Поезд катил по равнине. По обеим сторонам дороги открывались чудесные деревенские виды.

Из Райда в Вентнор они отправились в карете. Когда они добрались до места, был уже полдень и солнце пекло немилосердно.

Молодые люди легко сбежали по ступенькам кареты. Народ, толпившийся вокруг, с изумлением уставился на бледное лицо Джорджа и его неподстриженную бороду.

– Что будем делать, Джордж? – спросил Роберт Одли. – Ума не приложу, как мы найдем тех, кого ты ищешь.

В ответ на это Джордж Толбойз взглянул на него с таким жалобным видом, что сразу стало ясно: здоровяк, бывший драгун, беспомощен, как младенец. И Роберт Одли понял, что ему, Роберту, при всей его нерасторопности – нам к тому же известно, что человеком он был совершенно непробивным, – на этот раз придется действовать за двоих.

– Может, поспрашивать по гостиницам о миссис Толбойз, Джордж? – спросил он.

– Фамилия ее отца – Молдон, – чуть слышно отозвался Джордж. – Он бы ни за что не оставил ее здесь умирать в одиночестве.

Больше он не в силах был промолвить ни слова. Роберт повел его в ближайшую гостиницу.

– Проживал ли здесь мистер Молдон? – спросил Роберт хозяина гостиницы.

– Да, – последовал ответ. – Капитан Молдон действительно останавливался здесь. Не так давно у него умерла дочь. Слуга сходит и узнает адрес.

В гостинице было довольно людно. Многочисленные лакеи и конюхи, торопясь по делам своих господ, ежеминутно входили и выходили, наполняя зал зычными голосами.

Джордж Толбойз стоял, прислонившись к дверному косяку. На лице его застыло то выражение, которое напугало его друга в вестминстерской кофейне.

«Худшее подтвердится сегодня, – подумал Джордж. – Сегодня подтвердится: дочери капитана Молдона, моей жены, нет в живых».

Слуга вернулся минут через пять.

– Капитан Молдон проживает в Лэндсдаун-Коттэджиз, в доме номер четыре, – сообщил он.

Друзья легко нашли дом – обшарпанное строение с покосившимися окнами, выходящее неприглядным фасадом на морское побережье.

– Капитан Молдон дома?

– Нет, – ответила хозяйка гостиницы. – Он ушел к морю с маленьким внуком. Не угодно ли будет джентльменам войти и подождать его в комнатах?

Джордж машинально последовал за своим другом в маленькую гостиную, пыльную, заставленную убогой мебелью и неприбранную: сломанные детские игрушки валялись на полу там и сям, от муслиновых занавесей исходил тяжелый запах табака.

– Взгляни-ка! – воскликнул Джордж, указав на картину, висевшую над каминной доской.

Это был собственный его портрет, написанный в те дни, когда он служил в драгунах. Джордж был изображен в военной форме, причем с отменным сходством. За спиной у него стоял боевой конь.

Роберт Одли не стал досаждать ему своими утешениями. Поискав глазами стул, он тихо сел за спиной Джорджа у открытого окна, выходящего на улицу.

А молодой вдовец, убитый горем, все ходил и ходил по комнате, взирая на милые его сердцу предметы, изредка дотрагиваясь до них дрожащими руками.

Вот шкатулка для рукоделия, вот ее неоконченная работа, вот ее альбом, куда он корявым почерком вписывал любимые строки из Байрона и Мура