– Здравствуй, сын, – подчеркнуто вежливо и спокойно сказала она, проходя в комнату, – ну что за тон! Где твои манеры? Чему тебя учили твои учителя? А они ведь были лучшими! Тебя здороваться не учили?! Да, я пришла внезапно, но только лишь потому, что когда я предупреждаю, то у тебя всё время находится повод в последний момент перенести встречу.

Всё это она выпалила на одном дыхании, обмахивая раскрасневшееся от негодования лицо перьевым веером.

– Мать, говори, что хотела, и уходи. Я устал, и мне не до расшаркиваний.

Кружевное облачко опустилось в кресло и стало вещать:

– Я хочу заняться воспитанием наследника рода Форзов. Мой покойный муж, твой отец, не позволял мне оказывать на тебя такое влияние, какое следовало. В результате ты – точная копия твоего отца: у тебя на уме одни только боевые подвиги, а на родных тебе плевать. Ты даже превзошёл его – это же надо так долго ходить в одной и той же одежде, что от тебя потом разит, как от кузнеца или конюха! Ты совершенно не заботишься о том, чтобы понравиться какой-нибудь аристократической леди!

Я перестал сдерживаться и широко зевнул, прикрывшись рукой. Это она ещё не видит, какой я грязный под иллюзией, а то сравнения были бы куда любопытнее.

– Ну что ты стоишь с безразличным видом, Ролан! Сын! Нельзя же так равнодушно относиться к собственной личной жизни!

Было заметно, что мать расстроило моё равнодушие, но я не собирался притворяться и давать ей ложные надежды. Более того, я решил подтвердить словами то, что она и так поняла:

– Меня абсолютно, совершенно и полностью устраивает моя холостяцкая жизнь. Если я решу её поменять, то сразу тебе сообщу.

Матушка, поняв, что ничего не выходит, сбросила маску оптимизма и поникла. Её плечи опустились, и она продолжила другим, глухим голосом:

– Прости меня, сын. Два года назад я совершила большую ошибку. Я надеялась, что ты об этом не узнаешь, но придётся рассказать, чтобы провести обратный ритуал.

Мать раскрыла изящную сумочку и извлекла из неё наш родовой артефакт – амулет с маленькой речной ракушкой, положила на колени, а, затем, помедлив, достала накрахмаленный платочек и принялась нервно теребить его в руках, собираясь с мыслями и никак не решаясь продолжить.

Мне порядком надоело ждать, и я выложил правду:

– Да знаю я, что ты активировала запретный амулет. Он по действию похож на те, что превращают любовь в ненависть. Вот как раз этот наш родовой артефакт заставил меня два года назад потерять интерес к Мэлани Хильд. Не скажу, что прямо сменил его на ненависть, но не приближаться к этой девчонке мне стало относительно легко.

Матушка выпучила на меня глаза и засыпала вопросами:

– И как давно ты узнал? Почему не забрал амулет и не обратил его действие? И ты, что, правда не злишься на меня за содеянное?

Я равнодушно пожал плечами:

– Когда мне захотелось держаться от старшей из сестрёнок Хильд подальше, я заподозрил неладное. Просканировал своё состояние, обследовал наш родовой артефакт, и…

–…Решил оставить всё как есть! – в голосе матушки сквозило искреннее изумление.

– Да, – подтвердил я её догадку.

Леди Форз понадобилось некоторое время, чтобы справиться с удивлением, но многолетняя выдержка аристократки быстро помогла взять себя в руки. Когда она заговорила вновь, её голос звучал почти спокойно, лишь зажатый в кулаке неподобающе скомканный платочек, выдавал её волнение.

– Я не хотела, чтобы ты связал себя узами брака с такой невыгодной партией, как Мэлани Хильд. Однако так вышло, – мать растянула губы в саркастической ухмылке, – мой сын оказался однолюбом, и за два года больше ни одна девушка не вызывала у него желание сделать её своей женой. И я поменяла своё мнение – уж лучше пусть у меня будет внук от этой Мэлани, чем вообще неизвестно, будет ли он. Так что бери артефакт и начерти на нём магией руны классического обратного заклинания. Так и быть, я согласна на твой брак с этой девочкой.