Но пришли, кажется. Остановился, осматривается, должно быть. Свалил на песок небрежно, а сам ушёл. Надолго ли? Может, просто решил бросить умирать или на съедение шакалам? За что безжалостная судьба со мной так играет?

4. Глава 4

Мне показалось, я даже успела задремать, когда почувствовала, как грубым рывком меня попробовали посадить. То ли от того, что тело затекло, то ли от неожиданности, я застонала. И, кажется, этим очень удивила похитителя.

– Госпожа, ты меня слышишь? – шёпотом спросил он.

Кивнула. Думала, что сделала я это резко и бодро, но, видимо, получилось едва заметно.

– Тогда выпей вот это, – и к моему рту был поднесён флакон размером не более ширины моей ладони. – Пей, лучше будет.

Пока я с трудом глотала маслянистую жидкость, Абд решил прояснить обстановку:

– Ты помнишь, что случилось?

Хорошо, что могу не отвечать – я старательно, капля за каплей, впитываю предложенное снадобье. Что бы это ни было, хуже не станет. Наверное.

– Я ещё днём хотел тебе предложить отвезти к отцу, но проклятый Батур, чтоб его глаза вороны выклевали, не дал нам поговорить. – И вкрадчиво, почти нежно спросил: – Ты же хочешь к отцу вернуться, красавица?

Киваю. Не столько отвечая согласием на вопрос, сколько проверяя свои ощущения. Действительно, тело начало подчиняться. Правда, мелкие колкие мурашки побежали по всему телу, вызвав неприятнейшее чувство, но это обычная расплата за оцепенение.

Похититель помог мне подняться и взобраться на одного из верблюдов, терпеливо ожидающих седоков. Наверное, он за ними и уходил, бросив меня здесь одну.

– Удержишься в седле? Или на одном поедем? – на всякий случай спрашивает Абд.

Киваю. Кажется, говорить я пока не могу. Или не хочу. Удержусь. Обязательно удержусь, даже если зубами в седло вцепиться придётся. Добровольно отдать себя в лапы этого человека? Чтобы он как бы случайно и ненароком трогал мои бёдра и грудь? Достаточно того, что несколько раз попу погладил, когда нёс на плече. Урод!

Резкий окрик моего похитителя, и успевшие отдохнуть верблюды резво побежали, увозя меня в неизвестность.

Ехали мы без остановок. Сначала я думала только о том, как бы не вывалиться из седла. Но постепенно туман в голове развеивался, и я задалась вопросом: «Куда и зачем везёт меня этот человек?»

Он сказал, что хочет вернуть меня отцу, но когда караван тронулся в путь, солнце было за спиной, как и каждое последующее утро нашего пути. Однако мы движемся не на светлеющий горизонт, как должно было быть, если бы мы возвращались. Солнце встаёт по правую руку нашего пути.

Да и что мне после этих приключений в доме отца делать?

Так оплачут меня один раз, погрустят и будут добром вспоминать. А если я вернусь после похищения, то стану вечным укором отцу в том, что не уберёг дочь. Замуж мне теперь не выйти даже за многодетного вдовца – я опозорена.

Придётся из милости доживать век у кого-то из дальней родни, помогая вести хозяйство и воспитывать детей, при этом не высовывая носа из самых дальних комнат женской половины.

Грустная судьба.

Но и с Абдом ехать не желаю. Не верю в его добрые намерения. Небось сам задумал продать меня. Вопрос: кому? Уж точно не во дворец султана. Боюсь, от этого негодяя можно ждать только неприятностей.

Остаётся мне надеяться, что охрана каравана нас догонит и вернёт назад. Ветра нет, значит, следы наши не заметить трудно.

А там как Всесущий решит.

Тень верблюда уже спряталась под его брюхо, показывая, что полдень наступил, когда Абд остановился у полузанесённых песком развалин. Кряхтя, сполз на землю, осмотрелся, словно желая вспомнить, куда идти, и шагнул между стен.