– Остановись, – говорю я, но получается слишком тихо. Набираю полную грудь воздуха: – Сто-о-ой!

Ребенок истошно кричит. Марк вталкивает его под тень дерева и оборачивается ко мне. Данил вдруг замолкает.

– Ты очнулась? Да неужели? Если ты сейчас же не выйдешь из оцепенения, я заставлю его забыть мать родную и сделаю его отставшим.

– Прошу тебя, оставь ребенка. Не тронь! Я все сделаю, только отпусти его, – подбегаю совсем близко, вцепляясь в руку Вольного. Меня качает от головокружения.

Он торжествует. Вижу это в его глазах. Накрывая ладонью мои пальцы, самодовольно говорит:

– Так-то лучше, а то раскисла. Малец, иди сюда, – Вольный манит его пальцем. Данил встает и покорно идет к нам.

– Марк, умоляю. Ты ведь не такой. Я чувствую. Не тронь малыша, – загораживаю собой ребенка, но «муж» тут же откидывает меня в сторону, как ненужную вещь. Я врезаюсь со всей силы в газон – глубоко внутри резкой болью отзываются трещины в ребрах.

Марк хватает мальчика за шиворот и подтягивает его лицо к себе. Я вижу, как пляшут в зрачках Вольного белые мотыльки.

– Нет! Не смей его трогать! Не смей! – бросаюсь вперед и лезу Марку в глаза. Чертовски красивые, но такие бездушные. Расцарапаю их, и он не сможет никому вредить. Но «муж», словно играя, опрокидывает меня снова. Влетаю лицом в землю, набирая полный рот и нос пыли и травы.

Кашляю и сплевываю грязь. Данил рвано хрипит в стороне. Я снова бросаюсь на мучителя, но на этот раз ногой впиваюсь в его ребра: там точно слабое место. Марк тут же отпускает мальчика и, завалившись на бок, коварно смеется.

– Убегай, Даня!   И больше никогда не приходи сюда! – кричу до боли в горле.

Ребенок кивает и, срываясь, со всех ног бежит прочь. Пока Марк корчится на земле, ищу подходящую палку, чтобы его огреть. Вспоминаю, что в беседке есть обломки стола. Мчусь туда, но в миг оказываюсь сбитая с ног.

– Не шевелись, – как-то тепло говорит Марк, и переворачивает меня на спину. Тут же впивается холодным взглядом.

Я шокирована такой реакцией, округляю глаза.

– Вик, просто впусти и больше меня не увидишь. Никогда.

Закусываю губы. Киваю.

Сначала холод идет по лбу, обволакивая виски и темечко, затем опускается ниже и там, где-то на затылке, застывает. Ноющая боль растекается по телу. Мне кажется, что я снова наполняюсь пустотой.

– Держись, еще немного, – звучит в голове голос Марка.

Резкий толчок и внезапный энергетический взрыв. Вольного отбрасывает в сторону. Я кричу от невероятной боли в голове: она накрывает так сильно, что я не могу выдержать. Изгибаюсь, как змея, брошенная на раскаленный лист железа. Переворачиваюсь на бок, а когда напряжение до предела сжимает мои внутренности, меня выворачивает символическим завтраком на землю.

– Вика-а-а… – хрипит в стороне Вольный. Он подползает ближе. – Ну, сколько можно сопротивляться? Ты не устала?

– Я ничего не сделала… – выдавливаю я, вытирая губы.

– Ты меня не впускаешь, – Марк притягивает к себе. Я заваливаюсь без сил к нему в руки.

Перед тем, как мир сократился до маленькой черной точки, я чувствую, теплую руку, что ложится на лоб и нежно гладит волосы.

18. Глава 17. Гори ясным пламенем!

Прихожу в себя от жуткого холода, что забрался под одержу, проморозил мышцы и, кажется, выламывает кости. Меня бесконечно бросает в дрожь, тело – настоящий камень.

Открываю глаза и упираюсь в темноту. Ресницы бессмысленно хлопают по векам. Затекли ноги, по рукам ползет жуткая и противная слизь. Смахиваю. Вода?

Нащупываю то на чем лежу. Кажется, бетонный пол. Шероховатая поверхность, местами колючая.