– Этот дом всегда пустой был. Вы тепель тут будете жить? – он приостанавливается. Все еще прижимая к себе футбольный мяч, постукивает крохотными пальчиками по его поверхности.

– Возможно, – я озираюсь. Марк не должен увидеть ребенка. Это слишком опасно.

– А у вас есть детки?

– Нет, – отрезаю я. Нервничаю и, крепче сжимая его руку, вталкиваю в дыру. – Не ходи сюда. Хорошо?

– Почему? – он выползает с другой стороны и оборачивается. Глядит сквозь металлическое решето. – Я вам не нлавлюсь?

– Нравишься, но, поверь мне, не нужно сюда ходить. Ты же послушный мальчик? Иди домой.

– Ты класивая. У тебя волосы смешные, но ты класивая, – он весело смеется и, футболя мяч, убегает.

А меня стягивает такая тоска, что я не могу устоять на ногах. Опускаюсь на одно колено и, хватаясь рукой за сорняк, с ожесточением вырываю его с корнем. Комки земли разлетаются в разные стороны. Я – сорняк. Зачем жить, если у тебя ничего нет. Ни цели, ни любимого дела, ни дружбы, ни любви…

Я понимаю, что Марк завел меня в тупик – отрезал от внешнего мира, повлиял на всех, кто мог бы со мной общаться, а новых знакомых я не могу заводить, так как это опасно. Он – маньяк, конченный маньяк.

Делаю несколько вдохов. Затем медленно возвращаюсь домой. Вольного нигде нет. В доме тихо – на кухне тикают часы и мерно гудит холодильник. Слабый запах древесины щекочет нос. Неужели ушел? Может у него получилось достать из моей головы то, что нужно? Может он отпустил меня?

Захожу в другую комнату. На стуле разложены его вещи: футболки, джинсы, рубашки. В углу стоит черная сумка. Нет, не ушел.

И я понимаю, что у меня всего несколько мгновений, чтобы принять решение.

В коридоре хватаю рюкзак, благо документы и деньги Марк не трогал, и выбегаю из дома. Ныряю первым делом за беседку, чтобы отрезать видимость из кухни. Мчусь в объятья сада, и со всех ног несусь дальше, так как он слишком редкий.

Сад заканчивается низиной. Земля усыпана какими-то сиреневыми цветами, которые очень резко пахнут. От запаха скручивает живот. Но я, не обращая внимания, мчу дальше. Чувствую, как секут по голени острые соцветия. Зря не надела спортивки и осталась в легких шортах. На открытом солнце слишком жарко, но под тенью деревьев – комары и холод. Вспоминаю, что с собой не взяла воды. Опрометчиво.

Останавливаюсь уже под тенью исполинов-деревьев. В глубине леса темно и сыро. Меня бросает в дрожь.

Гляжу назад. Солнце катится на закат и через пару часов наступит вечер. Небо чистое и необъятное, синь так и льется в душу. Отряхиваюсь, чтобы не вспоминать глаза мучителя.

Чем он лучше Игоря? Разница только в том, что Вольный втерся в доверие, совратил и был нежен. И все это было фальшью. От воспоминаний о той ночи ловлю в животе жуткий спазм, сгибаюсь пополам, но все равно бегу. Игорь же долго преследовал. Общался, носил цветы, дарил подарки. Я отказывалась от всего. Парень каждый раз покорно уходил, а его презенты я находила в мусорке около гримерки.  Считала, что поступаю правильно – не даю ему ложной надежды.

Со временем стали общаться теснее и сдружились. Подарки прекратились, приглашения тоже. И он, казалось, успокоился. Смирился со статусом «друг».

Как-то девчонки с труппы позвали меня на вечеринку, и я, дура, согласилась. Игорь тоже был там. Весь вечер приставал и, когда подвыпил, совсем стал невыносимым. Я решила уйти и, только у двери в квартиру почувствовала неладное.

Игорь прятался в темном углу, глаза его горели жутким огнем вожделения. Закрыть дверь я не успела, он впихнул меня внутрь и…