Умоляю:
– Еще…
Марк кладет ладонь на щеку, тянет меня к себе. Целует лицо. Нежно касается заплаканных глаз, вспухших веки, растрепанных волос, и в губы выдыхает:
– Люблю. Только. Тебя.
Хочется засиять, как звезда. Упасть с неба. Сгореть. И услышать их снова. Целую Вольного горячо, и он отвечает – искренне и ненасытно.
Сдираю его белоснежную футболку, что так оттеняет его смуглую кожу и темные волосы. Пока снимаю свою майку и спортивки, слышу, как звенит молния на джинсах.
Марк обнимает и ловко расстегивает бюстгальтер и осторожно, стягивает вниз последний клочок ткани, прикрывающий мое тело. Гладит ладонями по коже, а я не могу дышать. Тянусь к нему и ловлю новую порцию поцелуев.
Сажусь на Марка, упираясь коленями в полку. Заставляю его отклонится назад.
– Не будет последнего поцелуя, – говорю, прервавшись. – Потому что я, Марк Вольный, – больная, и связана со своим палачом мертвым узлом. Меня это бесит и волнует, но сейчас… Я. Просто. Хочу тебя.
Изучаю его мышцы, словно вижу впервые. Все мое. Никому не отдам. Веду пальцами по груди и задерживаюсь на его сосках. Склоняюсь и прикусываю один, а Марк со стоном ударяется головой об стену.
– Вика, еще…
– Что? Укусить? – поднимая голову, смеюсь ему в губы.
– Нет. Скажи еще.
Опускаю руки вниз. Марк держит меня за спину. Протягиваю ноги за него. Я вижу и чувствую его возбуждение. Хочется его помучить, но сама не в силах больше пылать. Вцепляюсь в массивные плечи и приподнимаюсь. Вбираю его в себя. Жар распирает изнутри, будто я вулкан. Не могу словить выскользнувший с губ стон. Его. Мой. Наш.
Движения резкие, грубые и неистовые. Марк впивается пальцами в ягодицы, но я не чувствую боли, мне хочется больше, глубже и плотней.
Вольный скрипит зубами, процеживая хрип, и при каждом движении бьется головой об стену. Черные волосы прыгают и прикрывают часть его утонченного лица.
То целую, то кусаю. Царапаю его гладкую кожу и не могу остановить себя. Марк подается вверх, я вниз. Темп настолько быстрый, что кажется уже нет грани между прошлым и будущим. Есть только наш. Личный. Пожар.
Накатывает резко. Я не успеваю предупредить. Падаю на Марка, впиваясь зубами в его плечо. Заставляю его войти так глубоко, как только возможно.
– Марк, я тебя… – хочу крикнуть, но стон надламывает слова и оргазм сметает последние буквы.
Он сдавливает ягодицы и продолжает вталкиваться, и следом за мной сжимается. Слышу его рык и чувствую активную пульсацию.
Падая в кипящее наслаждение мы оба понимаем, что запутали себя еще сильнее в этой ловушке. Я должна буду отдать, а он обязан взять. И это неотвратимо.
Растирая слезы, я без сил опускаюсь ему в руки. Скручиваюсь калачиком. Марк целует меня в висок и осторожно перекладывает с себя на полку. Укрывает тонким одеялом. Долго шуршит пакетами, а затем бережно, как мама, вытирает влагу с моих бедер салфетками.
– Попей, – протягивает стакан воды.
Я поднимаюсь на локтях, высушиваю сосуд и снова падаю на постель. Сил нет сопротивляться или что-то говорить. Ноги и мышцы занемевшие, будто после длительных занятий у станка.
Марк ложится рядом, не переставая поглаживать мой живот и бедра. Меня еще трясет и в кончиках пальцев слабое покалывание. Марк осторожен, нежен и горяч. Я боюсь спугнуть хрупкое счастье. Оно, словно колибри, мечется над плечом и позволяет мне прикоснуться к желанному. Но что дальше? Эта мысль приходит так не вовремя.
Места на полке мало и Марк чуть не сваливается в проход. Удивляюсь каким чудом он удерживается на самом краю.
Дрожь не хочет отпускать меня. Прижимаюсь к Вольному. Он еще потный и горячий. Пахнет сексом и копченой курицей. Старые воспоминания запускают щупальца вглубь моего сердца, придавливая его так сильно, что становится тяжело дышать. Глаза дерет и я, всхлипнув, утыкаюсь носом в плечо Марка.