За спиной у Виктории стоит Лизка – сестра Яна. Распахиваю объятия и ловлю танцовщицу, которая едва стоит на ногах. Мы чуть не падаем вместе назад. Магичка вся в слезах, бесконечно качает головой и, выталкивая нас наружу, бросает в меня сноп оранжевых искр лечения. Слабых, но они позволяют мне выровняться.

Быстро перехватываю сумку из рук Виктории и, крепко прижимая ее к себе за талию, подаю ладонь Лизе.

– Я не брошу его, – тихо говорит девушка и исчезает в квартире. Тусклый свет из коридора стелется полосами и показывает мне только часть того, что там произошло. Раскуроченная стена, завалы на полу и мужские ноги в луже крови. Ян. Как же…

Я дергаюсь, чтобы помочь, но Лиза вдруг выглядывает из проема и с ошалевшим взглядом кричит:

– Уходите!

Ее пронзительный вопль впивается в сердце. Отступаю, увлекая за собой Крылову.

Вика пустым взглядом смотрит в никуда, ухватившись за мои грудки. Кажется, она не понимает, что происходит. Лиза, видимо, легкую анестезию набросила, чтобы заставить уйти.

Тащу девушку по ступенькам, сам едва переставляя ноги. Мы двигаемся слишком медленно. Невероятно. Как улитки, если не хуже.

Через пару секунд за спиной раздается взрыв, и мы слетаем вниз, разбив ряд почтовых ящиков на стене. Успеваю в последний момент выдавить из себя остатки магии и смягчить удар, повернувшись спиной. Так и зависаем вмявшись в металлические пластины. Вика протяжно воет и выгибается, я сжимаю пальцы сильней, чтобы не выпустить ее из объятий и не позволить ей упасть на бетон. Не удержавшись на ногах, заваливаюсь на бок. Крылова падает сверху. Она все еще смотрит вглубь себя. Крепко Лиза ее заблокировала. Надолго. Часа два не отпустит.

Сил оставалось все меньше и не получалось дышать в полную грудь. Кажется, старые переломы ребер снова треснули. Попытаюсь встать, но не могу поднять руки, не то, чтобы стащить еще и Вику с себя. Дурацкое шоу почему-то сыграло со мной злую шутку. Подстраивали легкую аварию. Что за бездари? И меня и объе… Вику чуть не угробили. А сколько погибших! Но не время об этом думать.

– Медди, очнись, – хриплю и отхаркиваюсь кровью в сторону. – Вика-а-а… – соленый вкус растекается по языку.

Безрезультатно. Вика даже пальцы не отцепляет с рубашки. Костяшки уже побелели. Она дрожит, передавая трепет моему телу.

Чувствую ее головокружительный запах, и так хочется продлить хоть на секунду этот момент, чтобы не отключится сразу. Чтобы еще послушать стук женского сердца, и позволить себе прикоснуться к Вике, как к чему-то запретному, но такому желанному. Перед смертью не надышишься – это точно. Пусть так, прикасаясь одной грудью и животом, чувствуя крепкие ноги где-то у меня на бедрах, без возможности поднять руки и обнять Крылову. Обнять в последний раз.

Не соображаю ничего. Спина в огне, как будто выдернули позвоночник. Мир покрывается пятнами, словно соляная кислота растеклась по пластику и проела дыры. Физическое тело так истлело, что я больше не могу выдержать боль. Кричу, но вместо крика наружу вырывается глухое мычание. С трудом поднимаю руки, чтобы вцепиться охладевшими пальцами в рыжие непривычно-короткие волосы Вики. Если бы она пришла в себя и увидела, что со мной стало, она бы возрадовалась. Ведь я заслужил.

Помру здесь, как собака под забором, и никто не вспомнит обо мне. Даже мать… а больше и некому.

Я никогда не ввязывался в серьезные отношения. Легче и проще было относится к сексу, как сиюминутному наслаждению. После чего тут же забывать о партнерше и стирать ей память, чтобы никто не преследовал. Мне хватало Марины-истерички со своими нюнями. А искренне меня никто и не любил, а может, я просто не позволял. С Викой хотел поиграться, тянуло к ней и горел, стоило взглянуть. Будто случайно намертво увяз в новых необъяснимых чувствах. Жестоких, нежданных, невыносимых.