Старая мысль впивается мне в голову, и я чуть не рычу. Ошибся!

Никогда не верьте, что все может быть хорошо, если все разрушилось еще до того, как вы об этом подумали.

Сердце выплясывает в груди, словно оно забыло, что есть предел. Я сцепляю зубы и жду. Как трус. Как слабак. Сжимая кулак, бью в стену и слышу хруст косточек. Обшивка трещит, обсыпая меня песком. Это порох, что летит на мою крышку гроба. Мне нужно вырваться, но уже поздно. Слишком.

Тень на стене дергается и отодвигается в сторону. Затем перепрыгивает на соседний балкон. Второй человек зависает на карнизе, затем забирает левее и тоже прячется на балконе, но с другой стороны.

Я пытаюсь набрать Яна, но он упорно не отвечает. В сердцах процеживаю сквозь зубы ругательство и направляюсь к подъезду, шатаясь и еле переставляя ноги.

И зачем я это делаю?

Человек всегда делает только то, что хочет, даже если не осознает важность.

Иду через двор и считаю секунды. Одна, две, три… Ян сможет, сможет Вике помочь. Он сильнее, намного сильнее меня. Он сможет.

Беспокойство так захватывает душу, что ноги непроизвольно несутся вперед, не обращая внимание на жгучую боль. Стоит сделать шаг в подъезд, как над головой гремит взрыв. Я машинально пригибаюсь, прикрываясь под руками. Затем срываюсь и бегу вверх по лестнице. Не может быть! Не успел! Этого просто не может быть!

Сокрытие спадает: кольцо впивается в палец знакомым уколом, убеждая меня, что Крылова жива. Подниматься мешает плохое самочувствие и резь в стопах, но я почти лечу наверх. Представляю, как было больно Вике, когда она ноги порезала. Хотелось верить, что сейчас уже все в порядке. Что случилось с ней в эти три дня могу только предполагать. От этого до тошноты сдавливает сердце. Все должно было быть не так.

Слишком крепкий дух у Крыловой, и сломить ее барьеры оказалось практически невозможно. Я никак не мог понять – она сама блокирует или кто-то посильней припрятал ее глубинную память. Но Вика была другой, я это знал. Знаю. И буду знать всегда.

Не замечаю, как преодолеваю все шесть этажей, спотыкаясь во тьме почти на каждой ступеньке. Но я лечу, бегу, ползу вперед. Мерная тишина сидит в душе ядовитой змеей, того и гляди вздернется и нападет. Я знаю, что даже если в квартире кто-то выжил, нападающие быстро добьют их. Это дело времени. Пыль осядет и всех просто вырежут, как поросят. Если кто-то охотится на магов – это почти всегда метко и точно спланировано. Мало кто выживал после покушений. Сглатываю от накативших воспоминаний. Мне в свое время повезло встретить Золотницкую, которая спрятала меня от преследователей. Когда заказ на убийство будет исполнен, чистильщик все приберет за собой. Утром никто ничего не заметит. Для простых людей не будет взрыва, мертвых тел и разбитых судеб. В нашем мире все не так просто, как кажется.

В коридоре чувствуется знакомый запах гари вперемешку с сухим цементом. Прислушиваюсь. Голоса. Женские. Жива! Она жива! Это точно Викин голос. Я узнаю его из тысяч, миллионов, бесконечности тембров. Кольцо не может врать, но мне все равно нужно было ее услышать. А теперь я сгорю, если не увижу своими глазами.

Опрометчиво дергаю ручку двери. И меня тут же откидывает назад, как лепешку, вминая спиной в противоположную дверь. Сознание остается болтаться на ниточке. Усилием воли удерживаю себя на грани реальности.

Поднимаюсь и, согнувшись, направляюсь таранить дверь. Это бессмысленно: металл даже не вибрирует. Зато тело отзывается острой болью. Да так, что темнеет в глазах.

Изнутри квартиры слышится крик. Кажется, Вика. Заношу руку, чтобы забарабанить по обшивке, но замок вдруг щелкает, и я встречаюсь с ее затуманенным болотным взглядом.