– Бесишь.

Иногда у меня создается впечатление, что мой брат недолюбливает моего жениха, и я до сих пор не понимаю до конца, так ли это, или мне просто кажется? Вот уже два года я терзаюсь вопросом: Влад не одобряет мой выбор или просто прикалывается? – а он никак не хочет говорить на эту тему серьезно. Просто поиздеваться, подстебать, пошутить – это его вторая натура, иначе он просто не умеет... или не хочет, в зависимости от ситуации.

Впрочем, меня он время от времени вообще называет принцессой на горошине, как бы намекая на мою нежность и хрупкость, хотя на самом деле все это очень далеко от правды: я с детства бегаю вместе с ним стометровки и марафоны, хожу в бассейн и на гимнастику, занимаюсь на тренажерах в спортзале, танцую до упаду, гоняю в многодневные туры по всей стране и за ее пределами, не сплю, не ем и все равно остаюсь полной сил, энергии и позитива. Это у нас семейное, только впитанное не с молоком матери, а через многолетний ежедневный труд и преданность своему делу и призванию. Мне в кайф моя интересная и полная событий жизнь. Но я нихрена не принцесса на горошине – я гребанный Терминатор.

– Итак, так что там в итоге со свадьбой? – переспрашивает Влад, когда я ненадолго замолкаю и сосредотачиваюсь на ощущениях тела. Как обычно, я воистину наслаждаюсь моментом, когда наступает моя очередь растягивать брата. Это такая прекрасная и часто используемая в наших братско-сестринских отношениях возможность отомстить другому и заставить его изнывать от боли. Я почти полностью ложусь на спину, не отпуская его рук, и отвечаю между глубокими вдохами, медленными выдохами и основательными подходами к упражнению:

– Конец осени, как мы и планировали.

– Даты все еще нет? – он морщится, но не подает виду, что я тяну его слишком сильно.

– Не-а.

– Пора бы.

– Ты же знаешь, все зависит от нашего тура. Как только утвердят последние даты и мы удостоверимся, что переносов не будет, назначим дату свадьбы. Предварительно – двадцатые числа ноября.

– Погода, конечно, будет говно, – брат поджимает губы.

– Все равно празднование будет в помещении, – возражаю я. – Давай уже сменим позицию, – немного раздраженно. Брат кивает, поднимается с пола и встает у меня за спиной. Я растягиваю ноги в полный поперечный шпагат и, упершись ладонями в пол, киваю: – Готова.

Влад опускает ладони на мои плечи и, крепко держась, встает ступнями на мои бедра, пригвождая меня к полу:

– Терпимо?

– Угу, – отзываюсь я, хотя это самое нелюбимое мое упражнение, и я стараюсь делать его в начале растяжки. Влад знает это и молчит. Потом мы меняемся местами. В какой-то момент я в очередной раз задумываюсь об отношениях Саши с Владом, теряю равновесие и лечу на пол к чертям собачьим, перекувырнувшись прямо через плечи брата. Влад не успевает меня поймать, но все равно сразу бросается ко мне с беспокойством в глазах:

– Блин, Карина, все в порядке?!

– Да, – ворчу я, потирая немного ушибленный затылок.

– Замечталась о чем-то что ли? – он посмеивается немного нервно и гладит меня по волосам, убеждаясь, что я не рассекла кожу головы от удара о твердую поверхность. Подобная забота – тоже у нас в крови.

Но как же зря ты спросил, как же зря...

– Ничего серьезного, – отзываюсь я.

– Рассказывай давай! – он ожидаемо не верит. – Это должно быть что-то серьезное! Чтобы сама Карина Кеммерих вдруг потеряла равновесие!

– Блин, Влад...

– Ну что?

Я сажусь напротив него на пол и складываю ноги по-турецки:

– Поговорим?

– Конечно, – брат кивает и наконец становится серьезнее, отзеркаливая мою позу и глядя на меня внимательно. Я тоже смотрю на него с надеждой: может, в этот раз разговор и вправду получится? Свадьба уже через три месяца. Я не изменю своего мнения – я люблю Сашу! – но брата я тоже люблю, и мне нужно знать, что он думает о моем грядущем замужестве.