Почему?

Мы не знаем; и не можем угадать причину, кроме того, что люди когда-то искали Индию, и отваживались на поиски нечеловеческие моря за краем мира, в своих раковинах из гребешков; и смотрели друг на друга с «дикой догадкой». Что же касается всех прочих предшественников – возможных Джойнеров в Средние века, с Розами или королем Карлом – пусть их ищут другие: все должно иметь свои пределы, и наш собственный находится там, в Старой Катобе, с «Мишкой» Джойнером, на холмах дома.

Какое бы семя ни произвело его на свет или какое бы ядро ни было в его собственном неизвестном наследии, этот человек был «там» – и не только «нарезал круги», но и научился читать книги. И из всех фактов, которые можно подтвердить, из всех черт, связывающих воедино род Уильяма Джойнера, ни одна не является более странной, чем его уважение к учебе.

Откуда оно взялось?

За столетие, прошедшее со времен старого «Медведя» Джойнера, в этих горах сменилось несколько тысяч людей, носящих его имя. Некоторые из них были горцами, придавленными нищетой, которые так и не научились писать или выводить в печатном виде свои имена. Другие были полуграмотными. У других были зачатки образования. Другие достигли в мире коммерческой известности: кто-то был адвокатом, врачом, бизнесменом; был проповедником, то тут, то там; было больше, гораздо больше, чем обычная россыпь «радикальных мыслителей» – «атеистов и агностиков» (то есть людей, открыто обсуждавших божественность Иисуса Христа или существование «загробной жизни»); были и «радикальные взгляды» (люди, оспаривающие общепринятые нормы права и собственности): Один из них баллотировался в Конгресс под предводительством Юджина Дебса и получил восемь голосов – правда, говорили, что его сыновья и братья за него не голосовали). В горных районах Джойнеры и по сей день пользуются репутацией «странных». Это слово не является презрительным, поскольку в целом, независимо от положения, Джойнеры – уважаемые люди. Но любое отклонение от нормы в них никого не удивляет: люди привыкли воспринимать это как нечто обыденное и ожидаемое. Если Джойнер – «атеист», «агностик», «социалист», «радикал», это воспринимается потому, что Джойнеры – «странные».

Но опять же – почему?

Все эти «эксцентричные» качества, которые на протяжении ста или более лет заставляли соседей воспринимать Джойнеров как людей особого типа и «странных», есть не что иное, как признаки обостренного любопытства, вопросительного, зондирующего и исследующего интеллекта, которого не было у их соседей. Вот в чем тайна – если это тайна, то единственная тайна, которая существует.

Джойнеры всегда были «индивидуалистами». Впрочем, как и все горцы. Однако другие горцы индивидуалисты более удобны. Большинство горцев – индивидуалисты в узких рамках условностей. Правда, они идут своим путем, устанавливают свои законы, «ничего не берут ни у кого» – но все это подчиняется жесткому кодексу. Они клановы, подозрительны к чужакам, потеряны в мире, недоверчивы к внешнему миру – конформны, правда, в своей неконформности. Ведь даже когда они идут своим путем и убивают своего человека, они беспрекословно подчиняются особому закону своего мира.

В этом отношении Джойнеры все отличались от своих соседей, и образец расхождения был задан основателем клана. В те времена, когда в дикой местности все люди были неграмотными, когда знания, содержащиеся в книгах, были бесполезны, ничто не могло устроить старого «Медведя» Джойнера, кроме того, что он должен был научиться читать.