Существует множество других историй о нем, но этих достаточно, чтобы отметить необычные качества его личности, огромную силу и непоколебимое мужество. Все, кто когда-либо видел его, говорили, что это был человек с удивительными способностями. И действительно, не нужно открывать тайну, чтобы найти объяснение тому, что от него произошла удивительная семья: в нем было заложено зерно всех их талантов. Хотя он приехал в Зебулон, не имея ничего, кроме ружья и земельного надела, уже через двадцать лет, благодаря своим способностям проницательного торговца, он накопил значительную для своего времени и места собственность. Он был владельцем мельницы, на которую его соседи привозили кукурузу для помола. Он увеличивал свои владения, пока не получил в собственность и не стал обрабатывать сотни акров самой плодородной земли в прекрасной долине, которая теперь носит название Джойнерс-Крик. В конце концов он стал владельцем самого большого и процветающего торгового пункта во всей округе.

С этих истоков начался весь род. Правда, что Захария в последние годы своей политической карьеры часто и красноречиво ссылался на «маленькую бревенчатую хижину, где я родился», используя фразы оротундской риторики, которой он владел в совершенстве. И действительно, маленькая бревенчатая хижина, о которой Захария так часто и так выгодно утверждал, что место где он родился и сих пор существует, благочестиво хранимая Исторической комиссией штата, в таком состоянии, в котором она была подстрижена, засеяна, посажена и засажена цветами, какого она, несомненно, не знала в то время, когда в ней жил Уильям Джойнер. Дорожная комиссия штата также увековечила память о святилище в виде системы аккуратных указателей, извещающих современного паломника о том, что он приближается к «месту рождения Захарии Джойнера – четыре мили».

К сожалению, как для любителей сентиментальности, так и для верующих в исторический факт, Захария родился вовсе не здесь. Уильям Джойнер действительно жил здесь несколько лет и построил хижину своими руками при содействии дружественных чероки, но к моменту рождения Захарии его отец уже был достаточно состоятельным человеком, и в соответствии не только со своим новым положением, но и с обширными потребностями растущей семьи он построил более просторное и гораздо более основательное жилище, которое примыкает к хижине и существует до сих пор. «Маленькая бревенчатая хижина, в которой я родился», существовала в детстве Захарии как своего рода кухня на улице; в таком качестве она, несомненно, была известна самому Захарии, как бы он ни вспоминал о ней впоследствии в более образных полетах политического ораторства, которыми он прославил ее.

В более зрелом возрасте, когда Уильям Джойнер уже стал человеком, имеющим вес и положение в обществе, его жена, как это свойственно женам успешных граждан, попыталась сгладить некоторые его социальные недостатки. Так, она пыталась заставить его носить обувь в летнее время – ведь, по всей видимости, он был человеком, которому нравилось ходить босиком, и когда он выходил в поле на работу, то, если позволяли погода и время года, всегда так и работал.

Не добившись этой поистине грозной уступки, достойная женщина попыталась убедить его «хотя бы надевать обувь, когда приходишь в дом». Ее усилия в этом направлении не увенчались успехом, так как, хотя он и прилагал некоторые усилия, чтобы угодить ей, он «все время забывал». Потерпев неудачу, она, наконец, попыталась убедить его «ради жалости, хотя бы надевать туфли, когда приходят гости». Но и этого оказалось слишком много, и она в отчаянии сказала: «Я не знаю, что с ним делать. Я умоляла, упрашивала, он обещает попробовать, но как только у нас собираются гости – даже когда приходит проповедник, – он идет без обуви, топает по полям на своих огромных ногах».