Я любила этот дом в любое время года. Как и дед. Как и папа. Мама предпочитала город, и выезд в Покровское старалась максимально приблизить к этому: заказывала еду в соседнем городке и вела праздный образ жизни, отказываясь помогать нам.

- Дом деду принадлежал, - говорю я и хмурюсь.

Про деда я Нику рассказывала. Я им безумно гордилась. И про дом упоминала, только не про место. Удивительно, но я как будто помню каждый наш разговор.

- Понял, - он кивает, больше вопросов не задает.

Еще минуту стоит тишина, которая нарушается легким поскрипыванием дворников, сметающих снег с лобового стекла. По ощущениям, нас уже должно завалить с головой. Как мы вообще едем, не понимаю. Впрочем, не очень-то мы и едем.

- Я тоже туда, - говорит Ник, глядя пред собой. - Предки там дом купили год назад.

Ничего не отвечаю. Я все еще не до конца осознаю, что сижу в одной машине с Гордеевым. Что между нами пропасть из двух лет и одного расставания, которое разбило мне сердце.

Я, такая правильная девочка Надя, позволила себе увлечься наглым и безответственным мажором. Я, столько раз повторявшая себе, что такие даже внимания не достойны, они не умеют любить. Только развлекаются. Я поверила словам именно такого.

Ослушалась маму, которая строго-настрого говорила: сначала учеба, потом личная жизнь. Обо всем на свете забыла.

К горлу подкатывает ком, я вдыхаю носом немного судорожно, словно собираюсь плакать. Нет, я не плачу, я не такая. Я сильная. Не из-за чего. Правильно сказали девчонки на встрече: слишком много чести плакать о тех, кому на тебя наплевать.

Никита залезает в телефон, что-то просматривает, то увеличивая, то снова уменьшая. Я пытаюсь не смотреть на него, но не удерживаюсь. Наверное, это любопытство. Два с лишним года не видела. Опускаю взгляд на его руки и хмурюсь, костяшки правой все в маленьких шрамах. Будь такой один, я бы даже не заметила, но они рассыпаны белыми полосками всей руке.

- По ходу, ни хрена мы никуда не доедем, - вздыхает Ник, поднимая голову от телефона и продвигаясь вперед на пару метров.

- Почему?

- Пробка по всей трассе далеко вперед. С такой скоростью в Покровском мы будем не раньше часов трех ночи. Впереди вообще какой-то затор, километров через пять. Кажется, из-за снега движение может вообще встать. Треш какой-то. Здравствуй, родина, называется.

Он недовольно качает головой, я молчу. Значит, он только вернулся. Решил встретить новый год с родными? Как мило. Даже не знаю, сарказм это или действительно мило. Хотя, если верить тому, что рассказывал мне Никита, у них не очень хорошие отношения. Впрочем, не уверена, что стоит верить. В конце концов, он соврал мне в главном, что уж говорить об остальном.

Через три километра действительно остановлено движение. Народ толпится возле машин, кто-то курит, кто-то ругается.

- Схожу узнаю, что там, - кидает Ник, доставая с заднего сиденья куртку.

Я только киваю. Он возвращается минут через пять.

- Полный звездец, - качает головой. - Случилась авария, и дорогу замело, не проехать. Вроде как ищут трактор, но в такое время перспективы не очень, конечно.

Я кидаю взгляд на часы: без пятнадцати одиннадцать. Полный отстой.

- Что же делать? - задаю вопрос.

- Сказали, в километре отсюда гостиница, - он с огромным трудом выруливает на обочину и утыкает машину в снег.

- Хочешь заночевать? С утра точно придется трактор вызывать тогда.

- Не мне одному.

Гасит двигатель и смотрит на меня. От неожиданности я не отвожу взгляд сразу. Ощущение, что он хочет что-то сказать или спросить, но в итоге только бросает равнодушное: