- Спасибо тебе! Спасибо! – захлёбываясь от радости, повторял паренёк. Он пританцовывал на одном месте и таращил на меня блестевшие от восторга глаза.

- Да не за что, – пробормотала я, смущённая столь щедрым вниманием к моей скромной персоне.

- Скажи мне, скажи, – поумерив свой пыл, продолжал мальчишка, – что делает эльба в компании с йенни? Он тебе кто? Друг? Ты его пленница? Он хочет тебя продать? Как тебя зовут? Куда он тебя везёт? Кто покупатель?

Мальчик задавал свои вопросы на одном дыхании, не делая между ними никакой паузы. Будто пулемёт строчил.

Вскинув руку, я выставила её ладонью вперёд, – жест, призывающий лонни замолчать.

- Меня зовут Энфиселла Лорритэль, – вежливо представилась я, решив начать нашу более обстоятельную беседу с обязательного знакомства. – А тебя?

- Лонгривз, – после короткого замешательства, моргнув, ответил паренёк.

- Приятно познакомиться, Лонгривз. Ответь мне, пожалуйста, на один вопрос. Кто такие йенни?

Я говорила мягко, ласково, почти по-матерински: подражая Варваре Васильевне – любимой воспитательнице из детского сада «Солнышко», где прошли лучшие первые годы моей жизни. Варвара Васильевна не то что не кричала на своих подопечных – она даже голос никогда не повышала. И своей добротой и любовью к детям добивалась гораздо большего, чем иные педагоги – требовательным криком.

На Лонгривза выбранный мною тон в общении произвёл именно то впечатление, на которое я рассчитывала. Он заметно расслабился, почувствовав ко мне доверие, и охотно, не задавая мне неудобных вопросов, поделился со мной информацией о том, кто такие йенни.

- Давным-давно, в прадавние времена, предки йенни обитали на высокогорном плато с красивым голубым озером, с цветочными полянами и зелёными лугами. Они жили в пещерах скал или в землянках, вырытых в холмах. Разводили диких быков и торговали их мясом и шкурами. Хорошо жили древние йенни! Всё у них было: достаток, безопасность, мир. Их женщины были плодовиты, дети росли здоровыми и крепкими. Мужчины обеспечивали свои семьи пропитанием и один раз в три годичных декады спускались с гор в близлежащие селения. Там они обменивали свой товар на муку, соль, пряности, полотно, посуду... А ещё: заходили в таверны, чтобы отведать вина или пива. Потому что у себя дома они этого сделать не могли: старейшины племени наложили запрет на употребление напитков, от которых в мозгу туманится и слабеет воля. И вот однажды один из йенни после посещения таверны зашёл в храм богини Домны – хранительницы домашнего очага. Был он сильно пьян, и хмель туманил ему голову. Он изнасиловал жрицу богини, и она прокляла его. А потом верховные боги Пантеона решили наказать всё племя йенни – и изгнали их с земли предков, обрекли на вечные скитания. Целые кланы покидали насиженные места, и женские рыдания разносились по всем горным склонам. С тех пор у йенни нет своей земли, нет своего правителя и живут они по чужим законам. Скитаются, неприкаянные, по разным странам, зарабатывают себе на жизнь кто чем может. Единственное, что у них осталось от тех времён, это гордыня...

Лонгривз помолчал задумчиво и закончил свой рассказ словами:

- Изгнание йенни было очень давно, эльба. Очень давно. Но после того, как пал Эль’баин.

Пока мы беседовали, Перевозчик благополучно, ни капельки не надорвавшись, вытащил колымагу из грязи. И даже перенёс её на дорогу, оставив позади нашей повозки.

Старик окликнул Лонгривза, и тот, будто его дёрнули за невидимые ниточки, снова превратился в вертлявого непоседливого ребёнка.