– Это и есть твой дом?

– Он, родной, – усмехнулся виконт. – Он…

Чем ближе мы подъезжали, тем величественнее и внушительнее казалось имение де Бургов. Хотя, как по мне, это был самый настоящий замок! Его стены, словно под налётом времени, скрывались под виноградной лозой или, может, плющом – издалека было непонятно. Над зубьями одной из башен реяло полотнище в фамильных цветах де Бургов: чёрно-красное и на их фоне золотая хищная птица. Белоснежные рамы разрезали стрельчатые окна на мелкие квадраты, а зелёные газоны, расчерченные стрижеными кустарниками, выглядели идеально.

Наверняка у них служит целая армия горничных и с утра до вечера трудится войско садовников.

Прошуршав колёсами по широкой насыпной дороге, ландо остановилось. Сердце на миг тоже замерло, а потом застучало быстро-быстро: на вершине лестницы показался высокий, элегантно одетый мужчина.

Проследив за моим взглядом, Джулиан сказал:

– Это всего лишь дворецкий, Кэмрон. Отец не стал бы отрывать свой зад от кресла, чтобы меня встретить. Пойдём. – С этими словами он вышел из ландо и, не дожидаясь, пока кучер распахнёт передо мной дверцу, сам это сделал. Протянул руку, снова порочно-обаятельно улыбнулся. Коснувшись моей кисти губами, помог выбраться из экипажа.

Сразу стало ясно, что за нами наблюдают, а Джулиан играет. Бросив взгляд на окна первого этажа, я тряхнула головой, прогоняя волнение; расправила плечи и вместе с женихом направилась к лестнице.

Дворецкий дожидался наверху. Стоило подняться, как он чопорно поклонился и проговорил с невозмутимым видом:

– С возвращением, милорд. Его светлость с герцогиней пьют чай в гостиной. Желаете к ним присоединиться?

– Почему бы и не присоединиться? – Джулиан перевёл взгляд на меня. – Что скажешь, Мэнди? Выпьем чаю? Как раз тебя представлю. – Не дожидаясь ответа, обратился к дворецкому: – Её светлость тоже позови. Уверен, мама одной из первых захочет узнать о моих намерениях.

Голос де Бурга сочился удовлетворением, торжеством и даже злорадством. Стало немного обидно – всё-таки не влюбился. Ну да ладно. Помолвка со мной – месть семье. За что – непонятно; увы, причину размолвки газеты не освещали. Впрочем, мне без разницы. Мне нужно было попасть в Буази во что бы то ни стало – я попала. Осталось выполнить заказ и можно будет прощаться.

– Пойдём, Мэнди. – Джулиан демонстративно выставил локоть, предлагая за него ухватиться.

Ухватиться-то я ухватилась и даже ногами зашевелила, но будь моя воля, пошла бы куда угодно, но только не в гостиную. Нет, мне не привыкать вращаться в высших кругах, но почему-то сейчас почувствовала волнение. Липкой дрожью оно проползло по коже, грозясь лишить меня боевого настроя.

«Нет, так не пойдёт», – тут же себя одёрнула. Не впервые мне в этом море плавать. Прекрасно знаю, как вести себя с пираньями, и эти аристократы – не самое страшное, что довелось мне поведать.

Так что, дорогие, вам меня не напугать.

Наверное, последняя мысль была слишком поспешной. Стоило переступить порог парадной комнаты, как взгляд зацепился за кое-что, при виде чего захотелось испуганно зажмуриться. Точнее, при виде кого. В кресле возле камина сидела бабка из как минимум позапрошлого века. Лицо её было изборождено морщинами настолько глубокими, что было трудно понять, как вообще она могла когда-то выглядеть. Волосы или, скорее, то, что от них ещё оставалось – седая пакля, были собраны в тугой узел на затылке, а на лбу и висках бурыми пигментными пятнами темнели залысины. Руки, судорожно сжимавшие металлический набалдашник трости, «украшали» длинные жёлтые ногти. Но больше всего впечатлил не внешний вид, а взгляд бабки. Блёклые и вместе с тем пронзительные глаза буквально вонзились в меня – не отодрать. Я запнулась и почувствовала, как Джулиан взял мою руку в свои ладони, согревая и успокаивая.