— Перфрун станет нашим! — яростно закричал Димир, разрывая голыми руками очередного несчастного воина. Боевая лихорадка полностью захлестнула воина, он уже не мог контролировать себя, кое-как стараясь двигаться в бою прочь от своих союзников. Вютенд не был до конца уверен, что в пылу битвы сможет отличить врага от друга.

Джонатан боялся. Не разъяренного медведя, почти невидимыми фиолетовыми нитями соединенного с безумным человеком, упивающимся своей силой. И не принцессы Кары, что превратилась в обещанную пророчеством Святую Мечей. Джонатан Зир боялся того зверя, в которого превращался сам. Сын Владыки Ночи всегда знал, догадывался, что этот момент наступит. Кровь местных существ не пробуждала в нем трансформацию до тех самых пор, пока он не прикоснулся к венам бессмертной Венеры.

Теперь все было по-другому. Мужчина посмотрел на свои руки, тающие в тени, исчезающие во тьме. Такие нереальные, потусторонние, чуждые этому миру. На небе блеклым, приветливым светом мерцали ночные светила. Они манили древнее существо, подталкивали его сделать еще один шаг. Джонатан усмехнулся, неожиданно почувствовав озноб. Знал, что он означает.

Жажда крови, желание обрести могущество. Именно таким был его отец. В родном мире Джонатана тот не знал противника, врага. Стихия ночи, обретшая острые, как пилы, клыки, вознамерившись утолить безграничную жажду. Никто и ничто не сможет остановить его безудержный полет.

Джонатан Зир закрыл глаза. Смирился со своей судьбой. Как бы сильно он не хотел оставаться человеком, или хотя бы подобием смертного — этот дар у него забрали. Природа взяла верх и все, что он еще может сделать — это подарить хотя бы одну победу. До того момента, когда навсегда исчезнет, потеряется во тьме и превратиться в стихию ночи. Голодную, ненасытную, безумную, неуничтожимую.

Рыцарь Линарис отделился от теней и шагнул вперед, навстречу Вютенду. Димир заметил его, зарычал, бросаясь на своего врага. Северянин тут же вспомнил монстра, несущего мачту уничтоженного корабля. Именно этот уроженец Перфруна рассказал им о захвате Кардана.

— Я думал, Тристан уничтожил тебя, проклятый монстр! — выкрикнул Димир, без промедления бросаясь на Джонатана.

Монстр? Владыка ночи усмехнулся, даже не пытаясь увернуться. Тяжелые лапы ударили по телу, ломая бесполезный каркас. Смертная скорлупа, слабая и бестолковая. Почему все эти годы он так сильно хватался за нее, держался, стараясь ужиться с простыми расами? Они ему не ровня.

— Сдохни! — прорычал Димир, разрывая могучими лапами свою жертву надвое. Массивные челюсти сомкнулись на шее мужчины, отгрызая голову. Северянин праздновал победу, надменно полагая, что смог такими глупыми фокусами сразить того, кто каждую секунду терял остатки человечности.

— Боюсь, это невозможно.

Тени дернулись со всех сторон, подбрасывая «массив» вместе с Димиром вверх. Северянин вскрикнул от неожиданности, стараясь развернуться в воздухе и приземлиться на лапы. Ему удалось, но внизу его уже ждал точный удар сверкнувшей рапиры, пробившей легкое. Специальный, выверенный укол, который замедлит Вютенда достаточно, чтобы владыка ночи насладился его агонией.

— Черт, — скрипнул зубами Димир, понимая, что не заметил удара.

Джонатан стоял перед ним, распахнув рот в ужасающей ухмылке. Внутри роились острые зубы, разбросанные безо всякого порядка по полости черного рта. Они крутились и скрипели, создавая ужасающую, смертельную симфонию. Вютенд невольно коснулся ладонью шеи, представляя, что этот голодный рот вот-вот вцепится в его кожу, разорвет ее за несколько секунд и погрузится в плоть, насыщаясь кровью. Изображение столь яркое и отчетливое, что Димир ужаснулся его реалистичности.