Метеора уткнулась в снег, выпадая из сломанных пальцев Милса. Его последняя атака была отчаянной и опасной. Зверочеловек знал о последствиях: нарвешься таким ударом на блок — тебе не сдобровать. Он виновато посмотрел на правую руку и попытался двинуть покороженными пальцами. Те лишь немного вздрогнули, обнадеживая своего непутевого владельца. Из порванных боков сочилась кровь — вряд ли ему стоит думать о выживании.

— Вот ты и проиграл, Вютенд, — захохотал Милс, недовольно рассматривая тьму, затягивающую взгляд. Пара секунд — и он потеряет сознание.

— Это была достойная битва, Мастер Меча, но боюсь в ней не оказалось победителя, — запоздало Торвин осознал, почему так жалобно скулил его «массив». Исчезая из реального мира, дух забирал с собой и дар регенерации. Все прошлые раны, подаренные чудовищным мечником, вновь саднили, кровоточили и свидетельствовали лишь об одном — смерть стучится в дверь, готовясь зайти без разрешения.

— Как ты думаешь, — в бреду пробормотал Милс. Широкая струйка крови сочилась с края онемевших губ. — Кто победит в войне?

— Тот, на чьей стороне окажется правда, — уверенно прошептал Торвин, успевая достать из внутреннего кармана маленькую вязаную куклу. Подарок его суженой, той, кому он обещал вернуться. Тяжелая, соленая капля сорвалась со щеки и обрушилась на крохотное личико куклы, застилая густой прозрачной пленкой, смешанной с кровью. Двое воинов закрыли глаза одновременно, засыпая под звуки нарастающей вьюги.

Они не застали утра и тот момент, когда в мире триумфально появилась Святая Мечей. Когда будущая истинная наследница Северной Империи сразилась с олицетворением пророчества. Святая Мечей забрала Королеву Линарис и убежала с Перфруна, оставляя за спиной разъяренную повелительницу демонов, пообещавшую сравнять Северную Империю с землей. Они не услышали протяжный крик Марины Щербининой, пронесшийся по всему Перфруну, возвещая о победе свободного народа над северянами. В тот день настала новая эпоха для этого континента, но двое воинов так и продолжали неподвижно лежать, прислонившись к деревьям и безмятежно закрыв глаза.

Они пролежали так до самого вечера и не заметили, как среди деревьев появилась незнакомая тень, что украдкой пробиралась от дерева к дереву, стараясь избежать любопытных взглядов. Тень заметила двух воинов, подошла поочередно к каждому, убеждаясь в том, что тусклый огонь жизни все еще теплился в бойцах. Она могла бы оставить их тут, лежать под мерным снегом, остывать и тихо умирать. Брошенными, одинокими, побежденными. Но тень была не из тех, кто мог вот так запросто оставить помирать незнакомцев. Опасно, может быть, даже глупо. Она все равно вскоре вернулась, таща за собой импровизированные сани. Повезло, что землю прилично засыпало снегом. Тень смогла кое-как положить тяжелые тела и тащить за собой, каждый шаг коря себя за излишнюю доброту.

Доброта. Именно благодаря этому загадочному чувству, история двух легендарных воинов не закончилась в тот самый день. Они были при смерти, но тень, оказавшаяся приятной женщиной, смогла спасти их. Дотащить до своей небольшой, но добротно срубленной хижины. Уложить рядом с печью, укрыть от холода и перевязать раны. Женщина даже не поскупилась на целебную мазь. У нее было ее совсем немного и она не хотела использовать ценную вещь на незнакомцев, но те были слишком слабы.

— Не для того я вас по лесу тащила, чтобы вы у меня в доме сгинули, — проворчала женщина, покрывая тонким слоем тяжелые раны. Это их не спасет, конечно же. Основную часть придется сделать самим мужчинам. Но женщина верила — тела воинов достаточно крепкие, чтобы даже такого количества хватило сполна.