— Думаешь, этого действительно хватит, чтобы заставить Западные Острова повиноваться?

— Повиноваться? Нет, ни в коем случае. Но, если повезет, этого будет достаточно, чтобы убедить их оказать нам услугу.

— Тогда, — проговорил Фолкен, картинно выпячивая грудь, сидя на плечах у своей эльфийки, — придется проявить все свое обаяние, чтобы убедить правителей довериться мне.

— Вот с этим точно проблем не будет, — рассмеялась наследница стиля Тьери Гринтиира, проходя вместе с древним «теневиком» в эльфийский замок.

***

Время и жизнь похожие понятия. Не изначально, но становятся такими, стоит человеку оказаться во тьме и неизвестности. Мысли тут не имеют никакого значения, впрочем как и звуки, вкусы и все остальные привычные прелести, подаренные органами чувств. Абсолютная тьма, лишенная источника света, тишина и ужас, пробравшийся в сердце. Страх очень быстро приедается, а на смену ему приходит спокойствие, время от времени исчезающее и возвращающееся вместе с предательскими мыслями.

«Это и есть смерть? Или же я все еще жив?»

Человек, подвешенный в нескольких сантиметрах над полом, связанный по рукам и ногам в подобие кокона, задавался этим вопросом не часто. Усердно стараясь отбросить его, затоптать и стереть из сознания. Впрочем, мысли были его единственными союзники в борьбе с тьмой и неизвестностью. Поэтому он все же давал слабину и, время от времени, позволял им беспрепятственно гулять в голове, подсовывая все новые и новые сомнения.

Сам человек давно считал себя мертвецом. Он позабыл как двигать конечностями и далеко не с первой попытки мог бы вспомнить собственное имя. Недавние события казались выдумкой и кропотливо выращенным плодом болезненного сознания. Похоже, загробная жизнь оказалась куда тоскливее и скучнее, чем он себе представлял. Бесконечное нахождение в невесомости тьмы, не дающие никаких ответов и никак не реагирующее на его мольбы.

А ведь он кричал. Были времена, когда он умолял, надрывался, орал и бился в агонии. Все тщетно. Его словам не суждено было стать услышанными. Они взвивались во тьме и гасли, так и не находя благодарных слушателей. Глухие стены, лишенные всякого такта. Почти все время человек надеялся, что ошибается. Может, он каким-то чудом все еще жив, а значит смерть только предстоит ему. Этот результат виделся избавлением, последней радостью, счастьем. Когда его пленители решат, наконец, подарить ему забвение — мужчина станет смеяться и улыбаться так искренне, как никогда в жизни.

Дверь, хотя он и не был уверен в том, что это была именно дверь, скользнула вбок в сопровождении чавкающего, песочного звука. Как если бы ход во тьму пещеры замуровали гигантским земляным камнем, который кто-то с легкостью двинул в сторону. Пронзительный свет ослепил, доставляя настоящие страдания. Мужчина забыл, что в такие моменты нужно зажмуриться, поэтому глаза тут же залились плотной пеленой слез.

Он стал часто моргать и пытался отвернуться, понемногу избавляясь от мерцающих пятен, заливших взор. На смену яркому, пронзительному свету, пришел мягкий, матовый, приятный. Мужчина смог вернуть себе дар зрения и уставился на фигуру перед собой. Посетитель как раз закончил устанавливать полупрозрачные хитиновые тела светлячков в пазухи на стенах. Еле-живые насекомые не двигались, послушно распространяя диковинный холодный свет не противясь воле более крупных особей. Именно таким существом и был посетитель.

Огромное вытянутое тело, снабженное тремя парами конечностей. Матово-красный панцирь, настолько густого оттенка, что казался почти черным. Существо напоминало муравья, лишенного брюшка. Огромные фасеточные глаза с интересом рассматривали человека.