Ни в какую.

На этот раз хитрая мелочь вцепляется в волосы Марты. Перебирает их, сучит ногами в воздухе, заваливается в сторону притихшей Мышки.

Ей приходится опять перехватить Варьку.

— Ладно, попробуем по-другому. Где Варины вещи?

— Сейчас принесу, — выхухоль срывается с места с каким-то облегчением, мы остаемся втроем стоять возле входной двери.

Моя дочь обнимает Мышку за шею, так крепко, что второй, по-моему, даже немного больно.

— Объяснишь это как-то? — задаю Марте вопрос, разглядываю ее.

— Я не знаю, что тебе сказать… — сообщает тихим голосом, прячется от меня за Варей.

Я не ожидал вчера встретить ее. Думал, строит глазки мешкам с деньгами где-то в своей Франции и забот не знает. А она мало того что вернулась, так еще и халупу какую-то сняла в самой дыре нашего города.

И вот как это понимать? Неужели по менталитету соскучилась?

Бабки на лавочках, которые всех под одну гребенку равняют, алкаши-соседи в заляпанных майках и вытянутых трениках со звенящими стеклом пакетами в руках, систематическое аварийное отключение воды, просто потому что трубы не выдерживают такого потока.

И это я еще только самое основное вспомнил. Уверен, если копнуть глубже, там будет проблема на проблеме.

Что конкретно ее привлекло в этом даже дьяволом забытом месте?

Или забилась так далеко, чтобы нечаянно с кем-то из своего прошлого не встретиться?

Тогда, три года назад, мы даже не попрощались. Помню, что обидел Мышку в последнюю нашу встречу. Нес какую-то пургу, злость срывал на девочке. А она ни в чем не виновата была, просто подвернулась под горячую руку.

Меня перед фактом поставили — уехала учиться, полгода, минимум.

Только оно затянулось что-то.

— Поедем до города вместе. Там, может, Варя вырубится по дороге, перекинем ее на заднее сиденье, чтобы она не проснулась. Я тебя прямо до подъезда довезу, не волнуйся, — говорю и Варьку одновременно за пятку щекочу.

Она пинается и утыкается Мышке в шею, зевает вроде. У нее всегда так, когда ее на руках таскают — рефлексы выработались. Ее в детстве частенько приходилось на руках укачивать, иначе она никак не засыпала. Вот и привыкла.

— А ты меня не хочешь о планах спросить? — опять шипит на меня. Вернулись к истокам.

— А ты прям так взяла и бросила ребенка заливаться в истерике, да? Ни в жизни не поверю. Но можешь попробовать меня переубедить — давай, Мышка, отрывай ее уже от себя и иди, куда тебе там надо.

Я знаю, что она не поступит так с беззащитным ребенком. Столько не виделись, а я все равно почему-то в ней уверен.

Добрая она. Маленькая добрая Мышка, которая тянется навстречу этому миру, но чаще всего получает щелчки по носу, потому что этот самый мир в основном таких наивнях пережевывает.

Она бросает на меня злобный взгляд, я делаю вид, что испугался и уже готов намочить штаны, выхухоль возвращается с вещами Варьки и передает сумку мне в руки.

Так и таскаем игрушки постоянно, потому что если уж Варя взялась за что-то — будет играть до дыр и отлетевших пластиковых глаз. Со стороны может показаться, что мы на ней экономим. Некоторые ее игрушки будто через атомную войну прошли. Для ужастиков сгодились бы с легкостью.

— Я поеду с тобой. И подвозить меня не нужно, только до города.

Как я и думал, Мышка продолжает гладить мою дочь по спине и украдкой втягивает ее запах. Я тоже иногда кайфую от детского шампуня и чего-то такого «чистого», что есть только в детях.

Марта сухо прощается с матерью, та в ответ ей лишь кивает и сверлит дверь взглядом. Будто хочет быстрее прогнать родную дочь. Ну и меня заодно, холодную войну все-таки никто не отменял.